И подобно тому, как призрачный Дикий Охотник{64}, не зная покоя, мчится со своей призрачной сворой вдогонку за оленем, так и его душа, захваченная причудливыми мыслями, устремилась в фантастическое будущее: скоро он сможет сделать так, чтобы по его воле исчезали из мироздания небесные тела, подобно тому, как под действием общего делителя распадаются целые скопища громадных числовых масс.
Стоголосое «ура» взорвало уличный воздух, Хирам Витт отворил окно и выглянул наружу.
Какой-то бродяга в военной фуражке с павианом в офицерском мундире подъехали на извозчике и, окруженные обступившей их полукругом восхищенной толпой и почтительно замершими полицейскими, разглядывали фасад дома.
И тотчас же эта парочка — хозяин вслед за павианом — пустилась вверх по громоотводу, вскарабкалась на второй этаж, разбила окно и залезла в квартиру.
Спустя несколько минут они стали вышвыривать из окна одежду, мебель, вслед за этим несколько чемоданов, опять вылезли на карниз и принялись карабкаться выше на третий этаж, где повторился прежний спектакль.
Хирам Витт тотчас же догадался, что его ожидает, и торопливо выгреб из карманов все деньги и ценности, какие были при нем.
В тот же миг обезьяна и бродяга показались на подоконнике и вскочили к нему в комнату.
— Я, — начал бродяга, — я…
— Да, да, я уже понял, господин капитан{65}. Вы — тот мошенник, который вчера захватил ратушу в Кёпенике, — перебил его ученый, не дав закончить.
В первый момент бродяга растерялся, но затем гордо указал на ярко-красное седалище павиана и произнес:
— Присутствие этого господина в форме служит подтверждением легитимности моих действий.
«Да уж! — подумал Хирам Витт. — Седалищу в наше время действительно стали придавать чересчур много значения». Ни слова не говоря, он протянул бродяге четыре марки и пятьдесят пфеннигов, серебряную цепочку от часов и три выпавшие из зубов золотые пломбы:
— Это все, чем я могу вам помочь.
Бродяга заботливо завернул добычу в бумагу, сунул в карман и заорал:
— Молчать, скотина! Стоять смирно!
И в то время как господин Хирам Витт стал перед ним навытяжку, павиан и бродяга с достоинством перемахнули через подоконник и удалились.
Внизу вновь раздалось громкое «ура» полицейских, приветствовавших появление обоих военных в мундирах.
Ученый печально вернулся за лабораторный стол:
— Что поделаешь! Ничего не остается, как только поскорее изготовить шесть штук мозгов для Кемпинского, чтобы возместить понесенный ущерб. Впрочем, один, кажется, еще остался от вчерашней партии.
С этими словами он вытащил из-под кровати и поставил на стол тарелку с великолепным живым мозгом.
Он запустил вращающийся стеклянный диск и уже собрался снова приняться за работу, как вдруг в дверь энергично постучали и одновременно весь дом потрясло глухое, мощное рокотание.
Хирам Витт сердито отодвинул стул:
— Что же это сегодня делается! Никакого покоя!
Тут дверь распахнулась, и в комнату, чеканя шаг, вошел бравый офицер от артиллерии, а за ним следом несколько рядовых.
— Ну-с, штафирка! Это вы тут мозгушник? Молчать, скотина! Смирр-на! Ррруки по швам!
Хирам Витт покорно встал и, растерянно поелозив руками по своим бокам, наконец, точно по внезапному наитию, засунул их между ног.
Офицер скривил рожу:
— Ну-с, молодчик! Рехнулся, что ли? Сказано — по швам! Не знаешь, где на брюках шов?
— Пардон, но у моих брюк такой фасон — шов на внутренней стороне; я не резервист и не знаю, о каких швах идет речь, — неуверенно промямлил ученый.
«Что вам вообще от меня угодно? — хотел он продолжать. — Здесь только что побывал господин капитан из Кёпеника. Или это вы — сапожник Фойгт из Кёпеника?»
Но не успел он и рта открыть, как бравый офицер перебил его:
— Ну-с! Вот-с! Удостоверение!
И Хирам Витт прочел:
УДАСТАВИРЕНИЕ
Сим удаставиряю под чесное афицерскае слова, что я — каппетан Фриц Шнипфер, дворянин фон Пей-на-Шармакк
подписано: Фриц Шнипфер,
дворянин фон Пей-на-Шармакк гвардии каппетан 1000-го полка
Начав читать, он с первого взгляда уже по почерку понял, что пишущий страдает параличом мозга в начальной стадии.
Он отвесил офицеру низкий поклон.
Между тем ритмические толчки, сотрясавшие дом, все приближались, и наконец в комнату, любопытствуя, всунулось круглое пушечное рыло.