Когда отошли от забоя Хутжана, Мейрам повел такой разговор с Сейткали:
— Ты разбранил людей Хутжана. Возможно, иногда без этого не обойдешься, ну, а помощь? Помощь какую-нибудь ты им оказываешь?
— Какая помощь? Постепенно сами научатся.
— А поскорее нельзя научить?
Сейткали, подумав, сказал:
— Вот Сергей Петрович предложил прикреплять новичков к старым, опытным рабочим, да не соглашаются опытные-то. Ермек принял новеньких в свою бригаду, а другие избегают.
— Почему избегают?
— Новички тормозят работу, уменьшается зарплата старых рабочих.
«Да, причина основательная, — думал Мейрам. — Тут одной агитацией среди квалифицированных рабочих делу не поможешь. С Щербаковым надо посоветоваться обязательно. Он найдет выход. На первых порах и государство должно помочь нам».
Не совсем уверенно он обратился к Сейткали:
— А если не снижать зарплату квалифицированных рабочих, взявших учеников?
Сейткали сразу встал на дыбы.
— А выработка? Что у нас — шахта или школа?
— А тебе не кажется, что шахта не только источник угля, но и школа труда?
Сейткали нахмурил брови, оттопырил нижнюю губу. Это значило, что рассуждения собеседника ему не по душе и продолжать разговор он не хочет.
Мейрам счел за лучшее промолчать. Что спрашивать с Сейткали? Ни особыми способностями, ни острым умом десятник не отличался. Но он — крепкий характером человек, честный, трудолюбивый, хоть и вспыльчивый не в меру. «С Щербаковым нужно говорить, больше ни с кем…»
Подошли к новому штреку. На этот раз Сейткали шел молча, не давая своему спутнику никаких объяснений. Пол в этом штреке был ровный, под ногами не найдешь ни одного куска угля или породы. Стены гладкие, словно вырублены машиной. Стойки тянутся ровным рядом, как телеграфные столбы. Щели между перекладинами и потолком забиты клиньями. Несмотря на то, что Мейрам попал в шахту впервые, он без объяснений понимал, что штрек пройден опытными, хорошо знающими дело шахтерами.
— Здесь совсем другой порядок, — сказал он.
— Этот штрек разрабатывает Ермек, — отозвался Сейткали.
Они увидели Ермека, стоявшего на коленях. Старый шахтер казался отлитым из стали. Его двустороннее стальное кайло, освещенное лампой, при каждом взмахе вспыхивало ярким блеском. Острие инструмента соразмерно било в ту именно точку, куда были устремлены орлиные глаза Ермека. Короткие его пальцы ходили по рукоятке кайла, словно перебирали лады домбры. Тело шахтера покрылось угольной пылью, но было сухо, ни одна капелька пота не блестела на нем. Размах у Ермека особый — не широкий, спокойный. Он размеренно наносил удар за ударом. Молодой кайловщик, работавший рядом с ним, хоть и запыхался от усердия, но сильно отстал. Тачечники и отвальщики тут же отвозили вырубленную породу. Крепильщики быстро подносили заготовленные стойки. Не чувствовалось ни спешки, ни суеты Работа шла спокойно, ритмично. Сноровистый труд на первый взгляда даже казался медленным, но протекал он уверенно и упорно. Проходка смело вгрызалась в вековую твердыню недр.
Мейрам и Сейткали подошли незаметно и некоторое время молча наблюдали за работой. На лицах обоих можно было прочесть одну мысль: «Если бы везде так работали!» Повернув голову и увидев пришедших, Ермек приподнялся с колен. Рабочие тоже заметили Мейрама и Сейткали, но только обменялись взглядами и продолжали работу.
— Ермек! — воскликнул Сейткали, не удержавшись. — Молодец!
На восклицание Ермек повернулся в их сторону всем корпусом, но не поздоровался — ограничился кивком головы. Он был не охотник до разговоров.
Сейткали остался доволен работой. Он сказал Ермеку:
— Я пройдусь по забоям. А вы, как только кончится смена, подниметесь вместе с Мейрамом.
И Мейрам остался с Ермеком. Он попытался вызвать шахтера на разговор, запросто расспрашивал его об условиях труда, о шахте.
Ермек отвечал односложно — не так-то легко было расшевелить его. Но мало-помалу он проникся интересом к собеседнику и спросил:
— Кем будете у нас работать? — это была его привычка — сначала разведать о человеке, кто он такой, и только потом приступить к беседе с ним.
Мейрам откровенно рассказал о своих планах, которыми еще ни с кем не делился, кроме Щербакова.
— Думаю работать в партийной организации.
— Секретарем, что ли?
— Если выберут, и секретарем.
— Может, выберут, — неопределенно ответил Ермек, не высказав своей скрытой мысли: «Почему бы не выбрать? Парень, видать, подходящий».