Мейрам уехал из этих мест в юности, но родина оставила в нем незабываемые впечатления. Сейчас он как бы вел беседу с каждой сопкой и долиной. Охваченный потоком воспоминаний, он сказал Ермеку:
— До чего хорошо и тепло в родных местах!
— Если бы не было хорошо и тепло, разве я остался бы здесь охранять эту железную трубу! — отозвался Ермек. — Мой отец поселился в Караганде, когда мне было пять лет. С тех пор я не выезжал отсюда. Впервые спустился в шахту десятилетним мальчишкой.
— Вы работали у русских промышленников?
— Хватил горя у русских и английских. Англичане нанимали рабочих через местных подрядчиков. Те и другие сосали нашу кровь, словно пиявки. Нас освободила только революция, советская власть. Когда англичане сбежали, я остался сторожить промысел.
— Посмотрите, сколько сейчас вокруг промысла аулов! — указал рукой Мейрам. — Каждый день приходят караваны, привозят грузы… К осени Караганда расширится, аулы разрастутся в огромные селения. Зимой трудновато нам придется.
— Да, трудно будет, — согласился Ермек.
В Караганду рекой стекался народ. Все хотели работы. А на промысле не только не было новой техники, не хватало и старых кайл. Приехавшие недавние кочевники порою не имели над головой кровли. Железная дорога пока дотянулась только до Акмолинска. Удастся ли вовремя доставить оттуда на верблюдах и волах материалы, продовольствие, инструменты?..
— Правительство должно помочь нам, — сказал Ермек.
— Это верно, — согласился Мейрам, — только ведь и с нас спросится.
Занятые своими мыслями, они медленно возвращались в поселок.
К столбу, около трубы, был подвешен кусок рельса. Кто-то усердно бил по рельсу увесистой палкой. Резкий звук далеко улетал в раздольный простор степи. Ермек недовольно насупил брови.
— Нашел чем баловаться, чудак!
— Зачем он бьет?
— Да это у нас вместо колокола. Пора шабашить — пять часов. А этот баловник Байтен и рад стараться.
Мейрам вспомнил: десятник Сейткали уже говорил ему о Байтене.
— Кажется, ваш Байтен любит пошутить?
— В нем всего хватает, — ответил Ермек.
Опрятный барак, стоявший среди покосившихся построек, выделялся недавно покрашенной крышей и побеленными стенами.
— Приехали сюда донбассовцы. Сразу отремонтировали дом и вселились. Я и говорю Байтену: «Большое дело — руки вовремя приложить. Надо нам учиться у донбассовцев, они и шахтеры опытные». А наш беспутный Байтен нос воротит: «Белоручки! Им только чистоту наводить в доме…»
Мейрам не мог удержаться от смеха.
— Выходит, кто постарался привести дом в порядок — белоручка, а кто привык жить в плохих бараках — настоящий рабочий?
— У Байтена так получается. А с другой стороны, как над ним смеяться? Ведь он за всю свою жизнь в Караганде не видел, чтобы рабочие жили в хороших домах…
Беседуя, они дошли до барака. Здесь собрались люди, отдыхали после трудового дня.
— Идите умойтесь, — предложил Ермек Мейраму.
— Сначала идите вы, а я подожду здесь.
Ермек отправился на квартиру. Мейрам присел на скамеечке перед бараком. Как новому человеку, ему любопытно было наблюдать жизнь обитателей поселка.
Подошел немолодой рабочий с взлохмаченными волосами, в сатиновой косоворотке, ворот которой был расстегнут. Стоял и посматривал на рабочих. Это и был Байтен. То ли он был не в духе, то ли привычка была такая, но он сердито дергал усы, ноздри его, и без того широкие, раздувались, глаза беспокойно бегали из стороны в сторону.
— Байтен, поругай-ка ты его, — сказала вышедшая из барака старушка, кивнув на подъехавшего старика водовоза, и сейчас же опять юркнула в дверь.
Худощавый старик, сидя на огромной бочке, запряженной верблюдом, развозил по баракам воду. У каждого барака при его появлении тотчас же возникал шум, начиналась перебранка.
— Эй, старик! — крикнул Байтен. — Сколько тебя ждать? Все ублажаешь конторщиков в белых воротничках?
— В колодце воды не хватает, сынок.
— Раньше хватало, а теперь не хватает?
— А народу-то сколько нахлынуло! Сами пьют, скотину поят.
— Ишь ты, не успели оглядеться, а уже ведут себя хозяевами! Если им нужна вода, пусть сами копают себе колодец. Так и скажи им. А это колодец наш, нам принадлежит, старым жителям поселка.
— Да они ведь тоже приехали работать.
— Знаю, ты всегда за приезжих из аулов стоишь. Сам такой же. Только поглядеть на твоего верблюда, и сразу видно, что ты за птица!
На пронзительный голос Байтена из барака выбежали женщины с ведрами. Возле бочки разгорелся спор. Вернулся умывшийся Ермек.