С такими мыслями он вошел в юрту. Ардак помогла ему снять рабочую одежду, подала теплую воду и вышла подогреть обед.
Возле земляного очага суетился Махмет. Он старался показать себя расторопным, но в каждом его движении сказывалась неуклюжесть. Бросился снимать закипевший чайник — обжег кипятком руку. Рука сильно болела, но Махмет не подавал виду и раскатисто хохотал при каждой улыбке Ардак.
Грубоватый смех, наигранная расторопность кругленького влюбленного, мячиком катавшегося вокруг, не вызывали в сердце Ардак ни малейшего чувства. Махмет был жалок в ее глазах. Но обижать парня ей не хотелось, и Ардак внешне держалась спокойно и приветливо, Махмет чувствовал себя на вершине счастья.
Когда Алибек переоделся, оба они вошли в юрту. Кроме них, в юрте никого не было. Жумабай вместе с женой и дочерью Майпой уехали на третью шахту, обещав вернуться только завтра.
Алибек сидел на переднем месте. На его впалом лице резко выступали острые скулы. В черных, как уголь, волосах и в густой круглой бороде белела седина. Глубоко посаженные глаза зорко наблюдали из-под бровей за всем, что происходило вокруг. В этой позе Алибек был похож на коршуна, подстерегающего мышь у норы. Но Махмету он казался мощным беркутом.
По-прежнему суетясь, он достал из своего чемодана бутылку коньяку с пятью звездочками на наклейке — такого в то время нельзя было найти в этих местах даже для больного, — положил на дастархан коробку шоколадных конфет и пачку печенья. После этого налил в пиалы коньяк.
— Прошу! — сказал он и пододвинул одну пиалу к отцу, другую — к девушке. — Гость бывает гостем только в день приезда. В дальнейшем я не позволю себе отягощать вас. Скажу больше, отагасы, — мне больно видеть вас на черной работе!
— Спасибо, дорогой! — сказал Алибек и опорожнил пиалу, но снова наполнить ее не позволил.
Ардак чуть пригубила, поставила пиалу на дастархан. Махмету, который настойчиво просил ее выпить еще, она ответила:
— Попробовала — и будет. Разве вы хотите, чтобы я опьянела?
Алибек понял, что дочь относится к Махмету холодно. Ему нравилось, что Ардак скрытна, и в то же время он опасался: не Мейрам ли пришелся ей по душе? Чтобы выяснить это, он сказал дочери:
— Подземная работа почетна, Ардакжан, но я начинаю уставать от нее. Не возьмешься ли ты за какое-нибудь дело?
— Хорошо, — согласилась девушка. — Отдохните, отец, а я поступлю на работу.
— Пока ты не привыкнешь, я еще поработаю. А тебе, пожалуй, лучше будет пойти по торговой части. Дорогой Махмет, вручаю тебе дочь; сначала аллаху, а потом тебе.
— Расчудесно! Я же вчера вам говорил! — подхватил Махмет. — На первое время откроем здесь пять ларьков. Пусть Ардак выберет себе любой. Пока освоится, можно человека к ней приставить. Караганда скоро превратится в большой город. Я уже давно подумываю перебраться сюда. А вы бросьте подземную работу, отагасы. Поверьте, ни в чем не будете испытывать нужды!
По спине Ардак пробежал холодок. «Почему отец, не спросив меня, так поспешно согласился? Почему Махмет хочет все уладить поскорей? Не хотят ли они опутать меня двойной сетью, чтобы я даже не шелохнулась? Что мне делать?» — думала Ардак. Пока ужин не пришел к концу, она не произнесла ни слова.
— Ночь коротка, пора стлать постель! — сказал Алибек и остановил свой острый взгляд на дочери.
Он наблюдал, как поведет себя Ардак. Но Ардак умела хранить сокровенные мысли лучше, чем отец. С видом доверчивого, несмышленого верблюжонка, готового бежать на зов хозяина, она встала с места.
Алибек всегда спал в переднем углу. Но сегодня, сославшись на духоту, сказал, что ляжет на воле. Подкатив повозку в тень юрты, он велел постлать себе постель в коробе.
Махмет разлегся на переднем месте. Красивая девушка, уединенная юрта, темная ночь… Как ни закрывал он глаза, возбуждение его не угасало. Сердце стучало…
Постлав отцу и гостю, Ардак долго еще хлопотала в юрте. Потом поставила на стол лампу и раскрыла книгу — «Мать» Горького.
В надежде, что девушка погасит лампу и ляжет спать, Махмет ворочался с боку на бок, не сомкнул глаз до рассвета. Ардак все читала.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Наступили напряженные дни. Мейрам организовывал поселковый совет, партийную, комсомольскую и профсоюзную организации. Совещания и собрания, острые подчас споры помогали расти молодому человеку, оттачивали его ум.