— Это верно, дорогу не мы делаем. А если поторопить их? Нам до января нельзя терпеть. Пусть к декабрю проведут. Вы телеграмму им не посылали? Скажите — шахтеры ждут. И спросите: чем нужно помочь? Поможем. Нам скорее надо.
Сергей Петрович положил на стол нераскуренную трубку, взглянул на Мейрама, потом на Ермека, и в этом взгляде вспыхнул молодой задор.
— Нет, товарищ Ермек, не посылал я телеграммы. А нужно бы послать. Обязательно завтра же пошлю. Дорога очень нужна. Первый же эшелон из Донбасса окажет нам огромную помощь.
— Какую помощь? — не удержался Мейрам.
— Привезут парогенератор, два паровых котла, нефтедвигатель, новые тросы, динамо-машины. Вон сколько добра! Через два-три года нам это мелочью покажется, а сейчас паровые котлы — великое дело. Страна, правительство заботятся о нас. Перед нашим заседанием я получил телеграмму от товарища Орджоникидзе. Могу сообщить: нам отправлены пять тракторов, первые детища пятилетки. Товарищ Орджоникидзе взял в свои руки непосредственное руководство строительством Караганды…
— Серго Орджоникидзе руководит строительством Караганды! Теперь легче будет!
— Товарищи, вот что я скажу, — вмешался Жуманияз. — Ленин говорил, что профсоюзы — школа коммунизма. Начало субботникам положено товарищем Лениным. Я вношу от имени профсоюза предложение: проведем несколько субботников и пророем канавы для прокладки водопроводных труб от Майкудукского родника и реки Нуры.
— Вот это будет действительная помощь! — воскликнул Сергей Петрович. — Предложение Жуманияза надо горячо поддержать. Еще одной трудностью будет у нас меньше.
— Пролетариат трудностей не боится, — ответил Жуманияз. — Рабочие знают, что Караганде нужна вода, нужны жилища. Мы построим их, только помогите нам материалами, деньгами. Все сделаем. Караганда — наше детище… Но вот о чем еще хочу напомнить: пора, товарищ Щербаков, заключать с рабочими коллективные договоры. А кто нарушит договор, по головке не погладим.
Это был первый случай со дня приезда из Донбасса, когда Сергей Петрович услышал голос профсоюза. Он соскучился по этому голосу, и ему хотелось подзадорить Жуманияза:
— Вот они всегда начинают с договоров. Застарелая профсоюзная привычка!
— Да, привычка старая! — разгорячился Жуманияз. — И мы не собираемся от нее отказываться. Социализм предусматривает закон и порядок, товарищ Щербаков. Не забывайте, что и мы являемся членами профсоюза.
Совещание оживилось. Теперь каждому хотелось говорить. Беспокойство Мейрама улеглось. Он уже не тревожился, что прения примут не слишком деловой характер.
Встал механик Козлов.
— Я стану говорить о кадрах, — начал он. — О казахском народе раньше я знал только понаслышке, не представлял себе ясно, что это за народ. Сейчас у меня в механическом цехе двадцать пять рабочих-казахов. Из них десять человек — пожилые, а пятнадцать — молодежь. Новички первое время и рашпиль не умели держать в руках. Но за короткий срок такие ребята, как Жанабыл, уже научились понимать язык механизмов. Я с радостью могу сообщить, товарищи, что наш труд по воспитанию молодых кадров дает всходы, как семена на целине. Только сеять надо побольше. Ни на полмизинца не верю я басням, будто казахи могут только за скотом ходить. Нужно смелее прикреплять новых рабочих к старым. Фундамент новой Караганды закладывает казахский народ с помощью русских рабочих. То, чему мы годами учились в старой России, здешняя молодежь в наше советское время усвоит за несколько месяцев. Мы добьемся победы, товарищи! Терпеливо и кропотливо будем воспитывать новые кадры. Разве не видите, какой была Караганда в дни нашего приезда и какой стала сейчас? И с каждым днем будет все расти и расти!
После Козлова слово взял Жанабыл. Недавний батрак, паренек этот горячился сверх меры и в каждой мелкой неполадке на производстве готов был видеть происки классового врага. Всех, кто плохо работал, он немедля зачислял в кулацкие элементы.
— Лодырь и халатный человек ничем не лучше кулака, — убежденно говорил он. — Этих людей тоже надо ликвидировать.
Мейрам заметил:
— Ленивых и халатных нужно перевоспитывать.
— И я то же самое говорю. Мы, комсомольцы, уже взялись за Байтена. Шлифуем двойным рашпилем. С этакими будем бороться беспощадно, поблажки не дадим…
Тугой на слова шахтер Ермек только сдержанно улыбался и покачивал головой, глядя на Жанабыла. Так делал он всегда в минуты радости или огорчения. Сейчас он испытывал и то и другое. Ему нравился бойкий парень, открыто высказывавший свои мысли, но вызывали досаду его крайности. Ермек не собирался говорить, но здесь попросил слова.