Жайлаубай не стал любопытничать, расспрашивать об условиях работы — был он человеком скромным.
Когда гости в сопровождении хозяев вышли из юрты, Шекер отвела Мейрама в сторону и стала шептать ему:
— Мне очень понравилась наша соседка. Красивая девушка. Ласкова с нами, приветлива… О чем ты думаешь? Присмотрелся бы к ней хорошенько. Чем тебе не невеста?
Жайлаубай и Шекер поселились в том же большом ауле, где жила Ардак. Заезжая к своим родственникам, Мейрам раза два встречался с Ардак, но ему не удавалось поговорить с ней наедине. С тех пор девушка приветливо здоровалась с новыми поселенцами, считала их своими хорошими знакомыми.
— Вот уж действительно — Ардак![55] — хвалила тетка. — Скромная, рассудительная, зря не сделает ни одного шага. «Сын, воспитанный хорошим отцом, сумеет стрелу наточить, дочь, выращенная заботливой матерью, мастерица шубу кроить» — так гласит поговорка. По всему видно, примерная девушка. Не упускай ее, дорогой.
При имени Ардак волнение охватило Мейрама, но он сдержал себя и полушутливо спросил:
— А что думает сама девушка, вы знаете?
— Э, светик, она не будет против.
— Не успели здесь обжиться, а уже невесту мне подыскиваете, — пошутил Мейрам, садясь на дрожки. — Рано толковать об этом, тетушка.
Прямая как стрела канава издали была похожа на муравьиную, тропу, Всюду кипела работа. Множество людей, стоя по пояс в канаве, взмахивали кетменями, лопатами. В воздухе стоял непрерывный гул. На буграх развевались красные знамена, длинной чередой уходя за хребет Кералаат. Вдалеке, над гранью земли и неба, нависли черные тучи. Вид их был грозен. Временами эта черная масса, словно рассеченная огненной плетью, вспыхивала молнией, доносился грохот.
Мейрам и Щербаков ехали вдоль канавы. Среди мужчин они увидели двух работавших женщин.
— Смотри, и женщины вышли, — сказал Щербаков.
— Кто же это такие? — недоумевал Мейрам. — Смотрите-ка, их работа напоминает хлопоты заботливых ласточек…
Подъехав ближе, Мейрам с удивлением узнал — это были Ардак и Майпа. Они перевязывали друг дружке ладони, натертые кетменями.
— Здравствуйте! Вы тоже здесь?
— А как же! Ведь сам товарищ Ленин работал на субботниках, — ответила Ардак.
— Молодцы! Показываете пример своим подругам.
— Что вы! Нам самим нужен пример.
Ардак стояла вполоборота к Мейраму, не решаясь поднять глаз на него, но отвечала без запинки, свободно. Она разрумянилась от работы еще больше. А Мейрам улыбался, сам не зная чему, только чувствовал, что на сердце у него хорошо, отрадно. Оба они говорили при Щербакове по-русски, и Мейрам радовался тому, что Ардак хорошо владеет русским языком.
— Вы неумело перевязываете, — тихо сказал он и осторожно взял девушку за руку.
Ладони у нее распухли, были в ссадинах. Жалость и нежность охватили Мейрама; ему было особенно хорошо оттого, что Ардак доверчиво не отнимает свою руку.
— Вот так надо перевязывать, — сказал он. — Ничего, заживет А все-таки отдохните, пока не работайте. Жаль, не догадались оборудовать здесь медицинский пункт. Надо напомнить Жуманиязу.
— Эй, чего лениво работаете? Вот запишем вас на черную доску! — послышался голос подходившего Жанабыла. Он — голый по пояс, волосы растрепаны, на желтоватом лице торчит короткий, словно обрубленный, нос.
Передохнувшие за время перевязки, девушки снова взялись за кетмени.
На видном месте были выставлены две доски: красная и черная. На красной сверху нарисованы самолет, поезд и верховой конь. На черной — верблюд, вол и черепаха. Эти доски раньше стояли перед механическим цехом. Жанабыл привез их сюда. Верный себе, горячий парень и здесь хватил через край. Ведь люди пришли на субботник по своей доброй воле — станут ли они жалеть силы? А раз человек отдает работе все силы, зачем же его позорить, выставлять на черную доску, хотя бы он и отставал от других? Мало того, Жанабыл установил на своем участке и норму выработки.
Девушкам приходилось тяжело. Ударив кетменем еще несколько раз, Ардак почувствовала сильную боль в ладонях, но не подала виду, Майпа тоже не хотела сдаваться, продолжала копать.
Мейрам не стал на людях отчитывать Жанабыла за излишнюю требовательность, считая, что лучше потолковать наедине. Он предложил Ардак:
— Дайте, я помогу!
Девушка безмолвно уступила ему свое место. Щербаков взял кетмень у Майпы. Оба со свежими силами взялись за дело горячо, но с непривычки скоро выдохлись, все медленнее взмахивали кетменями. У Мейрама покраснели ладони.