Да и Мейрам почувствовал, что правая его рука, державшая повод, начала мерзнуть, несмотря на меховую рукавицу. А отагасы стоял перед ним, не надевая варежек.
— Можно узнать ваше имя? — спросил Мейрам.
— Зовут меня Жетписбай[64]. Я родился, когда отцу моему было семьдесят лет!
«Ну и богатырь!» — невольно подумал Мейрам и тронул лошадь.
Теперь, пустив коней вскачь, они мчались против ветра по широкому полю, раскинувшемуся на север от города. Небо прояснилось, но все еще курилась поземка, поднятая морозным ветром. Аширбек не знал, как уберечь лицо от стужи: держал голову прямо — ветер иголками колол щеки, отворачивался — обжигал шею. У Мейрама тоже закоченели руки. Повод он надел на рукав. Повернувшись, крикнул Аширбеку:
— Пожалуй, не меньше пятидесяти градусов!
Аширбек скакал, низко опустив голову.
— Ше-есть-десят! — ответил он страдальческим голосом.
По пути на четвертую шахту заехали на строящуюся электростанцию.
Еще издали бросалась в глаза недостроенная краснокирпичная дымовая труба, окруженная лесами. Дальше виднелась тоже незаконченная и тоже в лесах широкая бетонная водонапорная башня. Суровая карагандинская зима приостановила большинство строительных работ. Но здание машинного отделения станции успели закончить до морозов. Мейрам и Аширбек вошли в здание. Ни живой души, тишина. Огромный маховик, толстые, в полный обхват, трубы, подготовленные к монтажу части машины — все обросло густым инеем. В холодном помещении мороз прохватывал сильнее, чем на открытом воздухе. Мейрам сказал с ехидной усмешкой:
— Начальник строительства Гительман, пожалуй, найдет оправдание и этому безобразию. А если бы помещение заранее отеплили, то сейчас продолжались бы внутренние работы.
— Может быть, послать за Гительманом?
— К чему? Что он сейчас может сделать? Поедем дальше. Отсюда до четвертой шахты недалеко.
Мейрам забыл и о том, что проголодался.
Мысли его сосредоточились на Гительмане. С виду человек солидный, но болтун: наобещает целую гору, и ничего не выполнит. Мейрам любил прямых, правдивых людей и тепло относился к ним, даже если им и случалось ошибаться. Но лжецам он не прощал. А как воздействовать на Гительмана, если он подчиняется непосредственно центру? Мейрам почувствовал, что терпение его истощилось. «Поговорю с Гительманом, и поговорю серьезно».
Четвертой шахтой, больше других пострадавшей от бурана, ведал Сейткали. Он был выдвинут из десятников. Смелое выдвижение старых рабочих на руководящие должности уже стало в Караганде традицией. Десятников Сейткали подобрал из рядовых старых шахтеров.
На четвертую шахту трест пока не мог прислать ни одного инженера, ни одного техника. Все управление шахтой было в опытных руках практиков.
В конторе безлюдно: все находились под землей. Мейрам и Аширбек, надев рабочую одежду, пошли в шахту.
Двухдневный буран похозяйничал и здесь. Рабочие пробились сквозь занос — образовался длинный снежный коридор. В глубине этого коридора зиял, как черная пасть, вход в уклон.
— Этот снег еще наделает неприятностей, когда начнет таять. Вода потечет внутрь уклона, — насупив брови, сказал Аширбек.
Он отогрелся, стал более разговорчивым. В шахте он чувствовал себя как-то привычней и свободней, чем на земле.
— Вместо того чтобы пробивать коридор в сугробе, лучше бы заранее укрыть подход к шахте, как это сделал Овчаренко! — резко критиковал он Сейткали.
Мейрам промолчал. Аширбек не стеснялся в выражениях, порицая недостатки в шахте. Он не подозревал, что Мейрам в свое время настоял на выдвижении Сейткали и теперь ему неприятно видеть промахи и недоглядки своего выдвиженца.
Когда подошли к камерону, Аширбек всерьез рассердился.
— Есть ли голова у этого начальника? Не надо быть инженером, чтобы догадаться поглубже выкопать котлован для стока воды! Сколько раз ему говорил об этом…
Мейрам, слушая эти гневные речи, больше хмурился. Неужели Сейткали так и не оправдает доверия? Трудно разочаровываться в человеке. «Но, может быть, еще не все потеряно? Сейткали — коммунист. Придется с ним обстоятельно и серьезно поговорить. Сергей Петрович, само собой, тоже поговорит с ним».
Аширбек продолжал на все лады ругать Сейткали. И было чем возмутиться. Котлован был вырыт мелко. А будь он поглубже, вода при поломке камерона не разлилась бы так широко.
Мейрам понимал это. Но, не теряя своей веры в Сейткали, попытался смягчить суждения Аширбека.
— Все-таки они удачно вышли из положения. За один день исправили повреждения.