— Довольно, — согласился Мейрам.
Он подошел к вешалке, снял пальто и подал Сергею Петровичу.
— Спасибо. Хорошо мы поговорили.
В приемной навстречу Сергею Петровичу встала из-за стола женщина лет сорока, стройная, с моложавым лицом, с голубыми глазами, в которых светился теплый огонек. Это была Антонина Федоровна, жена Щербакова. Приехав из Москвы в Караганду, она поступила инструктором в горком партии.
— Ты что такой веселый? — спросила она мужа.
— А чего мне печалиться? — он кивнул на дверь комнаты Мейрама: — Растет наш молодой человек. Настоящим секретарем становится.
Вскоре Мейрам позвал секретаршу:
— Пожалуйста, попросите ко мне Гительмана.
Вошел коренастый мужчина средних лет с веснушками на лице, горбоносый. Движения у него были суетливые, говорил он быстро, захлебываясь.
— Садитесь, товарищ Гительман, — пригласил Мейрам.
Гительман за то время, пока усаживался, успел дважды вставить между словами «Мейрам Омарович». Несомненно, он догадывался о том, что не зря его в полночь и в такой мороз вызвали в горком. Не без тревоги ждал он начала разговора — это было видно по беспокойным взглядам, которые он бросал по сторонам. Мейрам не торопился. Открыв ящик стола, он вынул папку с бумагами, блокнот и карандаш. Положив их перед собой, сказал:
— Я с вами хочу поговорить о строительстве. В этой папке хранятся написанные вами в разное время докладные записки и письма в горком партии. Дельно написаны. Сейчас я хочу узнать, как это все осуществляется в жизни.
— Если взять в общем и целом, то неплохо, Мейрам Омарович, — с живостью ответил Гительман.
Казалось, он заранее затвердил свой ответ наизусть, говорил без запинки. Руки его тоже не знали покоя: он то взмахивал ими, то поднимал указательный палец. Человек тертый, видавший виды, Гительман при случае, словно бы ненароком, любил намекнуть на свой твердый авторитет и вставить словцо о прошлых своих заслугах.
— Строители успешно создают из Караганды-поселка Караганду-город, — частил Гительман. — Не считая других объектов, на производстве количество труб дошло до двенадцати, шахтных копров — до восемнадцати. Хлебный завод, школа…
Мейрам перебил:
— Обо всем этом вы говорили три месяца назад. Что сделано вами после?
— Зима связала нам руки. Каменные и известковые карьеры стали. Шахты номер двадцать и номер тридцать один готовы лишь на двадцать пять процентов. Мы перебросили было всю основную рабочую силу на центральную электростанцию, но и там зима приостановила наружные работы.
— А как с внутренним оборудованием станции?
— Это идет, — ответил Гительман, не зная того, что Мейрам сегодня был на электростанции. Общие слова так и посыпались из его рта.
Мейрам остановил его:
— Скажите откровенно, продолжается работа по внутреннему оборудованию или все застыло на месте?
— Продолжается. Только во время последних морозов несколько замедлился темп.
— При чем же мороз, когда речь идет о работе внутри помещения, которое можно отеплить?
Настойчивые вопросы Мейрама заставили Гительмана насторожиться. Но он быстро нашелся и ответил:
— Помещение не такое уж теплое, Мейрам Омарович. Основные силы мы сейчас снова перебросили на шахтное строительство.
— А горком куда рекомендовал направить основные силы?
Гительман помолчал, развел руками.
— Ведь я же только подрядчик, Мейрам Омарович, выполняю то, что требуют хозяева. Горком рекомендовал одно, а заместители Щербакова дают другое распоряжение.
— Вы не подрядчик, а один из хозяев и создателей Караганды. Кто вам дал другое распоряжение?
— Бейсек Керимович. Ни днем, ни ночью не оставлял в покое.
Последние слова Гительмана Мейрам записал в блокнот и, не вдаваясь в дальнейшие расспросы, задумался. Электрическая энергия поднимет производительность шахт, облегчит труд тысяч рабочих, улучшит их быт. Электростанция необходима Караганде. А Бейсек отдал распоряжение, идущее вразрез с интересами производства.
Молчание Мейрама Гительман принял за добрый для себя знак.
— О чем еще прикажете доложить? — перебил он размышления секретаря.
— Теперь поговорю я, — ответил Мейрам, — а вы послушайте. В вашем подчинении находится около трех тысяч рабочих-строителей. Из них казахов менее трехсот. А число квалифицированных рабочих-казахов — каменщиков, маляров, столяров — не достигает и тридцати. Неужели вы забыли о национальной политике партии, о необходимости готовить национальные кадры?