— Еще раз, взяли!
— Пошла!
Козлов, во все глаза наблюдавший за происходящим, сказал Жанабылу:
— В недалеком будущем, когда наш мехцех превратится в большой завод, мощный кран будет хватать такой станок, как беркут добычу, и ставить на место! Подумай-ка, ведь неплохо быть командиром на таком заводе? Впрочем, решай как знаешь.
— Партия лучше меня знает, Борис Михайлович, кого и куда поставить, — проговорил Жанабыл серьезно.
— Партия посчитается и с твоим желанием, — ответил Козлов и вышел, унося с собой забракованные фланцы.
Он пошел в кузнечный и литейный цехи показать рабочим образцы брака и разобраться, на ком лежит вина.
Двери цехов были широко открыты. Оттуда несся звонкий перестук молотков и шипение огня, рассыпающего искры во все стороны.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
По выходным дням Сергей Петрович Щербаков позволял себе просыпаться несколько позже обычного. Вот и сегодня — половина девятого, а он еще в постели. Но жена его, Антонина Федоровна, и по воскресеньям привыкла подниматься рано. А здесь, в Караганде, забот у нее прибавилось. Едва приехав сюда, она поступила работать инструктором в горком партии. Дел у нее хватало: надо было привыкнуть к новой обстановке, к новым людям, да и в квартире навести порядок: ведь Сергей Петрович до ее приезда мало заботился о себе.
В спальне было холодновато и еще не совсем светло. Антонина Федоровна подобрала и положила на тумбочку книгу, которую Сергей Петрович читал перед сном и, засыпая, уронил на пол, поправила на муже сбившееся одеяло, потом вышла в соседнюю комнату. Здесь она, по давнишней своей привычке, начала утреннюю гимнастику.
Антонина Федоровна хорошо сохранилась — ей уже исполнилось сорок, но на вид не больше тридцати. Фигура у нее стройная, высокая, лицо не потеряло свежести, а в голубых глазах нет и тени усталости.
На кухне готовила завтрак мать Антонины Федоровны — хлопотливая, опрятная старушка в белом переднике. Антонина Федоровна ласково поцеловала ее в щеку.
— Доброе утро, мама!
— Здравствуй, моя радость! Здравствуй, моя единственная! — отозвалась старушка.
— Я-то у тебя хоть единственная, а вот у меня, мама, и единственной нет.
Старушка молча вздохнула, — если у дочери и было какое горе, так это бездетность.
— Кажется, ни на что не могу пожаловаться, но все-таки без детей жизнь неполная, — продолжала Антонина Федоровна.
— Ну, рано еще об этом говорить. У меня двоюродная сестра родила в пятьдесят лет. Не обойдет и тебя счастье.
— Спасибо на добром слове… Давай помогу тебе готовить.
— И одна управлюсь. Иди-ка лучше на воздух, утро замечательное. Кстати, разбросай снег во дворе, если уж хочешь поработать.
Всю ночь шел тихий пушистый снег. Все вокруг ослепительно побелело. Зимой в Караганде редко выдаются такие дни, когда небо чистое и снег не крутит поземка. На воздухе Антонина Федоровна повеселела.
Она вернулась в дом оживленная, румяная, разбудила Сергея Петровича.
— Вставай, лежебока! День чудесный, ни облачка, ни ветерка. Отправимся на лыжах за город, в гости к Жайлаубаю, давно старик звал.
— Очень хорошо придумала, — согласился Сергей Петрович. — Бурана ночью не было?
— Говорю же — не шелохнется кругом.
— Значит, следы зайчишек не замело. Захвачу ружье… Ну, покажи мне, что делается на улице.
Быстро одевшись, Сергей Петрович вышел вслед за женой во двор.
На улице было так чисто и бело, что даже ступить было боязно. Воздух неподвижен, ветви молоденьких деревцев, посаженных Сергеем Петровичем вокруг дома, опушены снегом.
— А вот и заяц пробежал! — указала Антонина Федоровна на тонкую цепочку следов.
Сергей Петрович засмеялся:
— Вернее всего — кошка.
— А как ты узнаешь следы зайца?
— Ну, это трудно тебе объяснить…
Они полной грудью дышали чистым, прохладным воздухом, с любопытством оглядывались кругом, словно место для них было новым.
— Вот уж не думала я, что здесь может быть так хорошо, — заметила Антонина Федоровна.
— А почему бы и не быть? Со временем здесь посадят леса, создадут широкие озера… А сейчас не пора ли завтракать? Уж если идти на лыжах, так пораньше.
За столом беседа была веселой, полушутливой. Щербаков указал Антонине Федоровне на полную миску жареных пирожков.