— Неплохо идут. Только машин мало. А надо бы богатые земли поднять…
— Вон куда клоните, — улыбнулся Щербаков. — Машин пока что и у нас не хватает. Вот пришлют побольше тракторов — поможем, шефство над вами примем.
Взгляд Муздыбая загорелся радостью, старик по опереди пожимал руки Щербакову и Антонине Федоровне.
— Вот спасибо! Поеду и расскажу об этом своим. До свидания, дорогие!
Старик легко вскочил в седло и пустил лошадь галопом.
Лыжники тоже двинулись в путь. Вот из-за холма показалась ферма. Видно было, как Шекер, верхом на коне, гнала коров в ложбину на водопой. Одета она по-мужски, в шароварах, держится в седле уверенно. Жайлаубай делал проруби для водопоя в маленьких озерках. Коровы брели к прорубям чинно, гуртом; молодняк, вырвавшись из хлевов на волю, резвился, и Шекер едва успевала заворачивать телят.
Жайлаубай вскинул голову и сразу узнал лыжников.
— Апыр-ау! Да ведь это Сергей и Антонина!
Он не спеша подошел к гостям. И прежде чем подать руку, огладил усы и бороду от инея. Подскакала и Шекер.
Разговор шел смешанный — на русском и казахском языках. Сергей Петрович начал уже понимать по-казахски, а Жайлаубай по-русски. Шекер же с Антониной Федоровной больше объяснялись жестами и мимикой.
Шекер указала на лыжи, потом хлопнула по крупу своей кобылы; этим она хотела сказать: «Почему гости не на лошадях приехали?» Но Антонина Федоровна поняла так, что ей предлагают сесть верхом, и сразу же согласилась.
— Попробую. Лошадь смирная? — спросила она Жайлаубая.
— Как ягненок! — рассмеялся тот.
Шекер подсадила Антонину Федоровну в седло, повела лошадь в поводу. Мужчины шли позади, говорили о делах.
— Как скот, здоров? — интересовался Щербаков.
— Видите, резвится. Больные телята не стали бы прыгать.
— Кормов хватает?
— Не жалуемся. Только водопой в неудобном месте. В холод и буран далеко гонять. В такие дни я не выгоняю скот, пою растопленным снегом.
— Падежа не было?
Жайлаубай обиженно посмотрел на Щербакова.
— Что вы! При мне и у мыши кровь из носа не пойдет.
— При чем тут мышь, почему у нее должна идти кровь из носа? — не понял Сергей Петрович.
— Казахская поговорка, — объяснил Жайлаубай. — Как сказать по-русски — не знаю. Одним словом, не дам скоту бедствовать…
— По-нашему это будет: волос с головы не упадет.
— Вот-вот! — обрадовался Жайлаубай. — Должно быть, так и есть. Вот и научимся друг от друга говорить.
Ферма находилась в километре от центральной усадьбы совхоза, и, когда спутники приблизились к усадьбе, из конторы вышел человек. Он пошатывался и мурлыкал песню. Видно, был выпивши.
— Кто это? — спросил Щербаков.
Жайлаубай засмеялся, пробормотал:
— Не узнаете? Это наш директор совхоза.
— Директор?
Сергей Петрович всмотрелся. Да, перед ним был Каримбай Алибаев, бывший председатель Карагандинского горсовета, снятый в свое время за нераспорядительность. Его послали заведовать совхозом.
— И частенько он так?
— Каждый выходной, — невесело сказал Жайлаубай. — Да и в будни прихватывает.
Щербаков покачал головой.
Они зашли на скотный двор. Доярки заводили коров в стойла, Двор был теплый, сухой, но воздух спертый, стойла тесные. Жайлаубай виновато объяснял:
— Стараюсь делать, что могу. Да ведь не все от меня зависит! У директора ничего не допросишься. Вентиляцию надо бы устроить, желоба водопойные проложить… Вот тогда соседние колхозы стали бы брать с нас пример…
Вошел пьяный директор Алибаев, все еще распевая песню. Увидев Сергея Петровича, он сразу замолчал, бросился пожимать его руку.
— С приездом! Будьте моим гостем. Жена сегодня двух гусей зарезала.
— Спасибо, — отказался Щербаков. — Времени мало, хочу поскорее вернуться в город.
— Тогда я принесу вам хороший кусок сюда.
Щербаков поморщился.
— Лишнее… Вам бы, товарищ Алибаев, проспаться надо. К пяти часам пришлите мне лошадь и сани.
— Ваше слово — закон, Сергей Петрович. Иду и ложусь. Лошадь будет.
Он ушел шатающейся походкой. Щербаков посмотрел ему вслед, подумал: «Совсем опустился человек. И здесь не оправдал себя. Надо будет заменить его».
У Жайлаубая небольшой саманный домик из трех комнат, обычно такие дома строят в аулах. Но он отличался от прежнего казахского жилья: потолки в комнате высокие, окна большие, с двойными рамами, пол, правда, не дощатый, но выложен кирпичом и сверху ровно обмазан глиной и утрамбован. Большую часть своей жизни Жайлаубай провел в кочевках по широким степям, а теперь, видимо, решил накрепко осесть на одном месте. Он обнес домик изгородью, окопал канавой, разбил небольшой приусадебный участок.