После этого случая Сарыбала и Нартай подружились. Как только выбегут на улицу, сразу ищут друг друга.
Однажды Сарыбала увидел, что Нартай со старшим братом Джарилгапом придерживают у крыльца оседланного коня. На крыльцо вышел англичанин с женщиной, молоденькой, тоненькой, одетой с иголочки. Сарыбале она показалась ангелом. Прежде чем сесть на лошадь, женщина вынула из маленькой сумочки зеркальце, посмотрелась в него, подкрасила губы, и без того красные, провела чем-то белым по лицу, и без того белому.
«Бесстыдница! — огорченно подумал мальчик. — Зачем красится, обманывает?..»
Джарилгап подвел остроухую мухортую кобылу. Женщина сама поднялась в седло и уселась очень забавно — обе ноги на одну сторону. Ткнув Нартая, Сарыбала прошептал:
— Г-горе! Почему так несуразно села, упадет.
— Она хитрая, не хочет натереть себе, — отозвался Нартай.
— А что можно натереть? — удивился Сарыбала.
Нартай так красноречиво объяснил, что Сарыбала вынужден был отвернуться, скрывая смущение.
Нет, похоже, что женщина не сразу упадет. Не отставая от мужа, она пустила коня рысью.
Мимо пробегал пестрый теленок. Сарыбала кинулся к нему, поймал и попытался сесть на него по-английски. Теленок взбрыкнул, седок сорвался и больно ушиб ногу. Весь в пыли, мальчик еле-еле поднялся, но не заплакал.
Сарыбала босой, кожа на ногах потрескалась. Рубашка, неумело сшитая матерью, висит на нем мешком. А Нартай одет аккуратно и обут хоть в поношенные, но ботинки. Родные его тоже живут бедно, но Нартай то мячик покажет Сарыбале на зависть, то коньки. Нартай ничего не боится, бегает по улицам, куда захочет. Все новости ему известны. Сегодня показал Сарыбале игру. Вынул из кармана два красных яйца, одно подарил Сарыбале и научил, как правильно бить, чтобы не потерпеть поражения.
— Держать надо вот так! Высовывай острый конец, только чуть-чуть. Не давай никому рассматривать, разобьют. Когда будешь бить, норови попасть сбоку. Только яйцо это не меняй ни с кем. Наши яйца крепкие. Мама нарочно добавляет что-то курам в корм…
Мальчуганы пошли на базар. Людей здесь тьма-тьмущая. Казахи продают кожу и скот. Городские купцы звонко бьют по рукам. Те, кто сбыл товар, не спеша развязывают тесемку широких брюк, пересчитывают деньги, опять завязывают, Лавочник считает на счетах, а казах — на пальцах. Если завод сдирает с казаха шкуру, то купцы сосут его кровь. На степного казаха торгаши бросаются, словно волки на ягненка. У скромного животновода обязательно заберут за бесценок все, что тот привел или привез, обмеряют и обвешают почем зря, и никто не пожалеет, Торговый люд — сплошь обманщики. Ожиревших на обмане толстосумов с поклоном приветствует сам заводской пристав.
Каких только нет видов грабежа на базаре! Вот, подбрасывая пятак большим пальцем вверх, мужик шумит: «Орел!» Если решка, другой сгребает деньги. Пятак снова летит вверх, и люди снова орут. Но самая азартная игра идет в крайней кумысной. Здесь на столе не мелочь, а целый ворох денег с изображением царей Александра и Екатерины. Слышны голоса прожженных игроков Айдарбека и Нурке: «На все! Добавить? Двадцать одно!» Играющих не видно за толпой любопытных…
Здоровенный кузнец Каракыз, способный месить железо, как тесто, идет по улице неверным шагом. Сапоги с лакированными голенищами, дорогая черная шляпа, новый диагоналевый костюм — все в глине. Он пьян, мычит, как бык. Прохожие, сторонясь, уступают ему дорогу…
Вдали слышен жалобный крик: «Ой-бай! Украли! Погубили меня!»
Сарыбала смотрел на все это с интересом и запоминал увиденное и услышанное.
Наконец друзья натолкнулись на играющих в яйцо. Игроков много — целый базар. Играют не только дети, но и взрослые, даже с бородами, и все хитрят. Прежде чем дать ударить по своему яйцу, проверяют яйцо противника, стучат им по зубам. Сарыбала не дал проверять. Стукнулся с одним, усатым как кот, и выиграл. Стукнулся с другим — выиграл. Тот усатый оставил Сарыбале шесть яиц и ушел, досадливо качая головой. У Нуртая тоже солидный выигрыш. Послышались возбужденные голоса:
— У них черепашьи яйца!
— И не яйца, а крашеные камни!
Видно, что проигравшие сговариваются, чтобы поднять скандал и вернуть свое. Почувствовав угрозу, дружки улучили момент и улизнули. Бежали со всех ног и успокоились лишь в заводских воротах.
Увидев их, Джусуп заорал:
— Руки вверх! В угол!
Сарыбала замер, подняв руки. Но у Джусупа гнев непродолжительный. Заложив за губу насыбай, он скомандовал: «Вольно!» — и продолжал теплее: