— А вот Чайков и Аширбек другого мнения. Они за немедленную закладку опытной открытой шахты. Спорят, обсуждают… А в это время тысячи тонн угля лежат под землей, и не глубоко, можно взять открытым способом. Осмотрительность вещь хорошая, но нельзя же так тянуть!
И Мейрам продолжал наступать на Ермека.
— Овчаренко говорит, не надо целики оставлять в забоях. Что же, ты и тут сомневаешься?
— Нет, в этом я не сомневаюсь, — спокойно ответил Ермек. — Да и Щербаков не возражает против предложения Овчаренко. Из-за чего горячиться? Что верно, то верно. Целики сэкономят нам тысячи тонн угля.
— А с новыми металлическими крепями Аширбека ты знаком?
— Знаком. Хорошие крепи. Их можно по мере надобности удлинять и укорачивать. И на вес не очень тяжелы. Если расчеты Аширбека оправдаются, то эти крепи сослужат хорошую службу. А сколько леса, сколько рабочего времени мы сэкономим! Но расчеты-то надо еще оправдать, дорогой. Вот в чем дело.
Занятия в академии многое дали Ермеку. И если раньше он тоже горячился, торопился с введением новшеств, то теперь хорошо знал: каждое изобретение требует научного изучения, тщательной проверки. А Мейрам не унимался:
— Какого ты мнения о комбайне Козлова?
— Пока ничего определенного не могу сказать. По чертежу еще не все вижу. Правда, Акым ухватился за проект, считает его осуществимым. Но проверить необходимо.
Мейрам недовольно скривил губы:
— Проверить!.. Вот и Сергей Петрович до сих пор проверяет.
Ардак молчала при этом разговоре, но теперь и она вмешалась:
— Сергей Петрович только в том случае принимает решение, если окончательно убежден, что предложение правильное. И, по-моему, разумно поступает.
— Да ведь пока мы окончательно убеждаемся, время проходит.
— Так что ж, по-твоему, всякое изобретение можно принять без тщательной проверки и без научно-технического обоснования?
— Ничего подобного! Я хочу сказать, что не нужно бояться нового, нужно смелее вводить все новое.
— Осторожность — не трусость, Мейрам. А бросаться очертя голову в неизвестность — не храбрость. Это вещи различные, — рассудительно заметила Ардак.
Ей не впервые приходилось сдерживать своими советами нетерпеливого Мейрама. При этом она всегда находила в себе должный такт, подбирала спокойные слова. Мейрам нередко прислушивался к ее советам.
И сейчас он перестал горячиться, задумался. Его раздражение было понятно Ардак. Вместе с Ермеком он только что был на техническом совещании. Щербаков выступал против некоторых поспешных, еще недостаточно проверенных предложений. На людях Мейрам не хотел вступать в спор с ним. Но здесь, дома, дал себе волю.
С доброй улыбкой Ардак добавила:
— Иногда наш Мейрам хочет один руководить всей Карагандой. Ему представляется, что только ему люди обязаны своими успехами. Да если бы Сергей Петрович был робким человеком, Караганда никогда не разрослась бы так широко.
Ермек поддержал молодую женщину:
— Мы Щербакова не первый день знаем. Семь раз отмерит, прежде чем отрезать. Ты ему предложишь: «Давай сделаем вот так». А он сейчас же в ответ: «А что из этого получится?» Я тоже считаю: это не боязливость, а трезвая, разумная предусмотрительность, желание избежать возможных ошибок.
— Время не ждет. Решают время и темпы, — все еще не сдавался Мейрам.
В пылу спора они не заметили, что рюмки полны, ужин остывает.
Ардак напомнила:
— Ереке, вы забыли о рюмке. Пейте! Вам дай волю, вы и во сне будете твердить «шахта» да «шахта».
— И о рюмках, и о закуске забыли. Нехорошо, — спохватился Мейрам.
Беседа приняла более спокойный характер. Вспомнили Жанабыла. Не забываются близкие товарищи! Наперебой вспоминали забавные его выходки, острые словечки. Все соскучились о нем, нетерпеливо ждали, когда он вернется. Сейчас Жанабыл учился в Москве, в Высшей партийной школе.
— Способный он джигит! — сказала Ардак. — В последнем письме пишет: «Сначала я писал «шай кушайт», а сейчас и по русскому языку у меня отличные отметки». Вы, Ереке, тоже начали с «кайла едет», а теперь окончили Промакадемию. А вот наш Мереке только и знает, что долбит: «Нужно расти», а сам что-то не слишком торопится с ростом. Мейрам смущенно оправдывался:
— Если бы у меня было столько свободного времени, сколько у тебя, я, наверно, уже давно доктором наук стал бы.
— А кто это повторяет: «Если человек не растет, значит, он не умеет распоряжаться своим временем»? — уколола Ардак. — Ты так долго тянешь с защитой кандидатской диссертации, что, пожалуй, на защиту докторской у тебя и жизни не хватит.