— Отставить! Отходи! — послышалась его громкая команда.
В конце длинного штрека брали свое начало два хода, ведущие к загоревшемуся участку. Люди начали быстро замуровывать эти ходы. Кирпич и глина были уже под рукой. Опытные бойцы команд действовали дружно.
Теперь можно было не беспокоиться за ликвидацию пожара, и Ермек вернулся в убежище.
Жумабай сидел, прислонясь к стене. В одной руке он держал маску, в другой — записную книжку. Глядя в нее, он медленно шевелил губами, что-то повторяя.
— Как же это ты угорел, Жумеке? — заинтересованно спросил Ермек. — Ведь на тебе маска была?
— Воля божья, вот сижу и удивляюсь. Я первый заметил пожар. Чувствую, как-то сразу начал нагреваться воздух, запахло дымом, дышать стало тяжело. Я надел маску и побежал. Встретилась Балжан на электровозе. Я сказал ей и побежал обратно к месту пожара…
— А дальше?
— Второпях попал в другой ход. Бежал долго… То ли в маске кончилось лекарство, то ли задохнулся от бега, только ноги у меня подкосились. Тогда я лег и куском железа начал бить по рельсам и трубам. Тут подоспел один боец, поднял меня и доставил сюда.
— А зачем в книжку смотришь?
— У меня тут все правила записаны. Читаю.
— Правила техники безопасности надо знать наизусть.
— Да разве можно столько правил вместить в голове? Она ведь не больше кулака… Скажи-ка, милый, жена знает, что я жив-здоров?
— Если не знает, так сама скоро тебя увидит. Сегодня неплохо бы в гости к тебе зайти. Если уж ты так счастливо отделался, то созывай народ, угости.
— Да, случай самый подходящий. И баран стоит во дворе, откармливаю к возвращению Жанабыла. Да уж чего тут ждать? Вот и товарищ Щербаков приехал к нам на шахту. Он еще никогда не был у меня в гостях. И его позвать бы… Только не знаю, как жена. В этих делах она хозяйка.
— Э, разве жена пойдет против мужа?
— Ой, не скажи! Отвратительный, признаться, у нее характер. Воля божья, но в иной час из сущего пустяка поднимает бурю…
За Жумабаем теперь была слава старого шахтера. Грамоту Жумабай осилил, к подземному хозяйству привык, как к своему дому. Только характер у него остался прежний — смирный, податливый. Где Жумабай, там и смех. Сам он никогда не пытался, да и не умел смешить. Просто уж так выходило: глянут на него люди, послушают его речь — и не могут удержаться от смеха.
В убежище вернулся Щербаков. Ермек рассказал ему о сегодняшних приключениях Жумабая.
— Вот молодец! — похвалил Сергей Петрович. — Первым заметил беду и других предупредил. — Он говорил с Жумабаем, как с малым ребенком. — Таких молодцов отличать надо. И бойцов пожарной команды тоже не забудьте премировать.
— У них своя организация, свое начальство, пусть оно и премирует, — возразил Ермек.
— Ну вот! — невольно рассмеялся Сергей Петрович. — А еще меня называют скупым. Вот кто, на поверку, настоящий-то скупец! Нет уж, раскошеливайся, ведь пожарники спасли твою шахту!
Торопливыми шагами вошел Жуманияз, сбросил маску, стащил с себя спецовку. Потный, сердитый, он не поздоровался ни с кем, даже свои красивые черные усы позабыл разгладить. Сразу набросился на Ермека:
— Вы что, ошалели? А еще опытным шахтером считаетесь? Безобразие! Толкуете о разных новшествах и не видите, что у вас под носом творится. Не в облака надо смотреть, а в забой. Пожар еще не потушен, и — что же это такое? — вдруг по шахте мчится электровоз, сыплет искры! Я вам напоминаю о технике безопасности. Хотя бы об этом не забывайте, если не сумели предупредить пожар. Не допущу в забои ни одного рабочего. Делайте что хотите!
— Жумеке! — проговорил Ермек, выждав, когда председатель горпрофсоюза немного остынет. — По главному пути пущен только один электровоз. Это совершенно необходимо. Да там и безопасно. Все остальное движение приостановлено… Вы правы, пожар мы не сумели предупредить. Это признаю. До сих пор не изучили как следует качество нашего угля, еще не знаем условий, при которых он может загореться…
— Пора бы изучить, — строго заметил Сергей Петрович. — Сколько раз я напоминал об этом товарищу Аширбеку! Изобретения — дело хорошее, но и свой уголь необходимо знать. Придется об этой азбуке напомнить в приказе.
— Приказ приказом, а вот будьте добры уплатить рабочим за простой, — все еще не унимался Жуманияз.
— Не шумите, Жумеке, заплатим. Рабочие не будут страдать из-за нашей неосмотрительности.