Вошла секретарша, подала телеграмму. Сергей Петрович прочитал, взглянул на часы.
— Жанабыл прилетает. Поеду на аэродром. Продолжай работу, Борис Михайлович. У тебя должно получиться.
— Возьми и меня с собой, — попросил Козлов. — Я тоже поеду встречать — Жанабыл ведь мой лучший ученик!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Выйдя от Щербакова, Мейрам направился в обком партии. Прямо перед домом, где помещались обком и облисполком, раскинулась обширная площадь, только в прошлом году огороженная и засаженная деревьями. Между аллеями были разбиты цветники и газоны. Деревья за год хорошо привились, и голая площадь превратилась в сквер. В самом центре возвышался памятник Ленину: знакомая фигура с простертой рукой. В тени деревьев были расставлены скамейки, окрашенные под цвет зелени. Били фонтаны, охлаждая воздух жаркого дня.
В Угольной Караганде, словно сорняки среди хлебов, то там, то здесь торчали старые хибары, а здесь не найти старины. Всюду прямые и ровные улицы, дома в три, четыре и пять этажей, скверы, фонтаны.
Мейрам шел парком. Взгляд его отдыхал на пестрых, красочных клумбах. Он не удержался, быстро сорвал пышный розовый цветок и тут же подосадовал на себя: «Если каждый станет рвать…» Но не бросать же цветок на землю, если уж сорвал! Поколебавшись, Мейрам прикрепил его к петлице.
— А ты, оказывается, любитель цветов! — вдруг послышался басовитый голос Анатолия Федоровича Чайкова. Он держал в руке большой распечатанный пакет. Чайков только что вышел из обкома.
— Люблю, — признался Мейрам. — Кажется, нет ничего красивей их.
— Все-таки не полагается портить клумбу.
— Из-за одного цветка и такой шум! Сам в степи небось рвешь их сотнями.
— То — степь, а тут — клумба.
Обменялись крепким рукопожатием.
— Лысина на голове нашего геолога увеличивается с каждым днем, — шутил Мейрам.
— Что поделаешь! А у нашего секретаря седых волос на висках все больше.
Искорки смеха в зеленоватых глазах Чайкова погасли так же быстро, как и вспыхнули. Он взял Мейрама под руку и повел к скамейке.
Когда сели, геолог начал без всяких предисловий торопливой своей скороговоркой.
— Я сейчас от Александра Андреевича. К тебе направлялся… Знаешь, придется переселять «Долинку».
Мейрам круто повернулся к нему:
— Ты серьезно говоришь?
— Вполне серьезно. Там, где дело касается угля, я не шутник.
«Долинкой» назывался огромный совхоз, расположенный в сорока километрах от Караганды. В его хозяйстве — десятки тысяч голов скота и тысячи гектаров посевов, огородов, бахчей и садов. И вот теперь все это огромное хозяйство предстояло перевести на другое место.
Чайков рассказал, чем вызвана такая необходимость. Следуя за залеганиями угольных пластов, геологическая разведка вплотную подошла к «Долинке». Анатолий Федорович радовался богатству пластов, его нисколько не пугала сложность перемещения совхоза.
— К чему медлить? Надо заложить на территории «Долинки» несколько шахт и скорей переселять совхоз.
— Не такой уж легкий вопрос, Анатолий Федорович. С Щербаковым надо посоветоваться.
— О, Сергей Петрович — старый шахтер! Его хлебом не корми, только скажи: здесь уголь лежит! Да, по совести, кому это нужно — праздно хранить под пастбищами и огородами такое богатство?
— Дело не в огородах, а в посевах.
— Послушай, в Казахстане довольно земли для посевов. Вон ее сколько — глазом не охватишь. Я составлю экономический расчет, если хочешь.
Что тут возразить? Уголь — как металл, как и нефть — основа основ хозяйства страны. И уж если Чайков говорит о ценности пластов, верить ему можно. У него огромный опыт, более тридцати научных трудов, посвященных изучению недр Казахстана. Чайков тесно связан с научными учреждениями Москвы, Ленинграда, Алма-Аты и постоянно консультируется с ними.
Быстро и отчетливо произнося каждое слово, геолог убежденно говорил:
— Там, на запад от города, протяженность залежей угля достигает шестидесяти — семидесяти километров. По определению наших геологов, и на востоке не меньше. Караганда — неисчерпаемое подземное море угля. Но мы богаты не только углем. Вот послушай, что пишет мне Каир Амантаевич…