— Мало что от прежнего осталось. И, может быть, в последний раз доводится взглянуть на старину. Ведь скоро от Караганды, которую мы строили кустарным способом, ничего не останется. А с какими усилиями строили! Каждая мелочь была дорога сердцу. Я помню, еще смеялся над Бокаем, не понимал, почему, вплоть до того дня, когда он переехал на новую квартиру в жилкомбинате, жалко ему было выбрасывать прогнивший войлок, который когда-то служил ему покрышкой для юрты.
— То-то и оно! — воскликнул Жумабай. — Теперь ты понимаешь, чем дорога была мне моя черная корова?
— Да-да, как память о прошлом, которое совсем исчезает. Музей есть в городе? А то молодежи негде и увидеть старину.
— Как не быть! Воля божья, чего там только не поставили! И станок Майпыжан стоит, и твой станок, и моя тачка, на которой уголь возил. И все это бесплатно показывают.
— Вон как! А ведь и тачка и мой станок только вчера были действующими орудиями труда, — задумчиво говорил Жанабыл. — А сегодня их сдали в музей, и они стали историей Караганды. Быстро же мы, Жумеке, очень быстро движемся вперед!
— Быстро, говоришь? А тут наши ребята подняли шум, говорят, что медленно движемся.
— Кто поднял шум?
— Аширбек, Акым… да мало кто еще!
— Вон как! Вы все, я вижу, знаете?
— А почему бы мне не знать?
У конторы шахты стояла группа людей, из старых карагандинцев среди них один Ермек, остальные — новички. Ермек стал знакомить Жанабыла.
— Вот наш маркшейдер Асет Лабасов. А это — заведующий девятым участком Аристанов. Машинист-стахановец Данченко. Наш секретарь комитета комсомола Ержанов.
— Сколько же теперь народу на первой шахте? — поинтересовался Жанабыл.
— Вместе со служащими около трех тысяч.
Разглядывая новых знакомых, Жанабыл пошутил:
— Э, ребята, да вас бы Байтен не назвал рабочими.
— Это почему же так? — обиделся один из собеседников.
— А вот так! Мы из аулов приходили на шахту босиком, работать начинали кайлом и молотком. Вот Акыму и другим пришлось и ворот покрутить, и тачку повозить. А вы пришли из школы и сразу же сели на машины. Разве это работа?
Шутку поняли. Все рассмеялись.
Только простодушный Жумабай принял слова Жанабыла за чистую монету и возбужденно воскликнул:
— Правильно он говорит, правильно! Когда мы работали в бригаде покойного силача Хутжана, на нас рубашки от пота никогда не высыхали. А сейчас — какая работа? За людей все машины делают…
Жумабай прямо сиял от счастья и гордости, растягивая в улыбке рот. Ну что может быть приятнее? Вернулись долгожданные дети. Выучились, в люди вышли. На них смотрят, слушают их с почтительностью. Как не загордиться?
Майпе не терпелось взглянуть на бывший механический цех. После дороги она почти не отдохнула. До того ли! Как только начали собираться в родные места, она от волнения не могла ни есть, ни спать. А тут всю прошлую ночь не давали покоя друзья, которым не терпелось повидаться с нею. Сегодня с раннего утра отправились на шахту. Но Майпа не чувствовала усталости. Жанабыл понял ее нетерпение.
— Майпажан что-то уж слишком часто поглядывает на механический завод. Тянет ее туда. Пожалуй, придется пойти. Я не прочь. Мы, уже взрослые, писали «шай кушайт» и «кайла едет», а теперешняя молодежь из пеленок прыгает в школу. Посмотрим, как они работают.
— Эх, жаль, смена моя подошла, а то бы я сам все показал! — отозвался Жумабай. Он говорил с таким видом, будто своими руками построил механический завод.
Завод занимал огромную площадь, огороженную забором. Через открытые ворота было видно длинное высокое здание из красного кирпича. Окон в стенах не пересчитать, все они широкие, светлые. Стекла то и дело озарялись вспышками электрического света. Оттуда доносился гул станков и машин. Вдоль забора рядами стояли новенькие вагонетки, сделанные на заводе, вагонетками был заполнен и весь двор.
В воротах, спиной к Жанабылу и Майпе, стоял вооруженный вахтер. На его шею из-под фуражки спадали пряди седых волос. Фигура вахтера показалась Жанабылу знакомой.
— Да ведь это Байтен, — шепнул он Майпе. — Так и есть!
Осторожно подкравшись сзади, Жанабыл зажал ему ладонями глаза.
— Не балуйся! — завопил Байтен. — Не положено шутить! Пусти, говорю. Стрелять буду!
Он пытался стащить с плеча берданку.
— Ну, стреляй, — рассмеялся Жанабыл, отступив в сторону.
— Ой, чтоб тебе! — воскликнул Байтен. — Дай обниму!..