Неожиданно вошла раскрасневшаяся от жары Ардак. На лбу у нее выступили капельки пота. Она, видимо, бежала — говорила задыхаясь:
— Тороплюсь очень. Послезавтра мы уезжаем в Алма-Ату. Надо проститься, товарищи! Проститься надо! — с трудом повторила она. — Сергей Петрович, друзья, мы с Мейрамом очень просим… Завтра соберемся на берегу озера у Каргрэс. В последний раз…
Сергей Петрович в замешательстве взглянул на Жанабыла, на Ермека.
— Время-то очень горячее. Надо закреплять успех.
— Завтра воскресенье, — напомнил Ермек.
— В такую пору и в воскресенье дело не спит.
— Значит, вы не можете, Сергей Петрович? — огорчилась Ардак.
Щербаков провел ладонью по седым волосам.
— Эх, уговорила, дочурка! Будь по сему, поедем.
Сегодня день предстоял боевой. Щербаков и Жанабыл отправились на холм — будущую открытую шахту. Ехали в одной машине. Сергей Петрович сел рядом с шофером. И грустные и радостные мысли теснились в его голове.
Вот и Мейрам уезжает. Расставание. Придется ли когда-нибудь столкнуться так близко? Словно частичку души уносит Мейрам. Все, чему за долгие годы научила Щербакова партия, мысли свои, чувства, выдержку в борьбе, веру в победу общенародного дела — все старался он передать своему ученику. Сумел ли?.. Может, не до конца, но кое-чего добился. В Караганду Мейрам приехал почти юношей, в большую жизнь уходит зрелым, опытным человеком. И Ардак Сергей Петрович помог встать на ноги. Трудно росла девушка. Что же, счастливой дороги, друзья! Не его, Щербакова, в этом заслуга — благодарить нужно всю многообразную, радостную, бурливую советскую жизнь на земле, отвоеванной народом. А ему, Сергею Петровичу, довольно сознания, что у него на глазах выросли еще два строителя коммунизма. Мало ли их, его воспитанников, рассеяно по стране! За его спиной сидит еще один… Прибрел из аула неграмотным парнем, машины никогда не видел. И пошел вверх!.. Четыре года отдал учению. Молодец, право, молодец! А все-таки жизненного опыта, партийной закалки маловато. Что ж, попробуем наверстать.
Сергей Петрович круто повернулся и, навалясь широкой грудью на спинку сиденья, заговорил громко:
— Вот закладываем открытую шахту. Выделили на это крупные силы. Рабочих теперь на других участках поменьше. Значит, надо удвоить усилия, не снижать добычу. Стране уголь нужен, много угля. Международное положение, видишь, какое тревожное? Гитлер замахивается на весь мир. Мы должны быть начеку. Ответим ему трудом, укреплением страны. А в труде коммунисты, как и всюду, впереди. Ты помни это, секретарь. Крепче сплачивай людей, веди за собой.
— Постараюсь, Сергей Петрович! Помогу вам.
— В первую очередь народу надо помогать, — поправил Щербаков. — Народ у нас хороший — что русские, что казахи. А начеку быть нужно. Угля побольше, металла! Ты объясни это людям.
Вот и холм, отведенный под открытую шахту. Здесь уже работали недавно полученные мощные экскаваторы. Издали они были похожи на темных наров[77], то опускающих, то поднимающих свои длинные шеи.
— Людей не слишком-то много! — заметил Жанабыл.
— Пока не нужны, на земляных работах один такой экскаватор заменяет сотню людей.
Работа была начата недавно, но прожорливые машины уже врылись в землю. Из котлована поднялся Аширбек. Щербаков пошел навстречу ему, весело говоря:
— Ну вот, настал черед и для открытой шахты! Теперь дело за тобой. Бери этот холм приступом.
— Возьмем, Сергей Петрович!
— Теперь уже я буду торопить. Когда сдашь шахту?
— Закрытой вы дожидались бы целый год, а эту сдадим через три-четыре месяца.
— Довольно с тебя и двух! А на третий месяц изволь выполнять план добычи. Темпы, товарищ Аширбек, темпы! Время не терпит.
— Если два месяца, то при условии… — начал было Аширбек.
— При каком? — перебил Щербаков.
— Прежде всего необходимо подвести железную дорогу. Земли, видите, сколько вынули? Завалили всю площадку. Надо ее подальше отвозить поездом… Ну, электроэнергия нужна — это уже во вторую очередь…
— Понятно. Наворочаете земли целую гору — убирай за вами! Придет осень, зима, начнется возня со снегом, с водой. Сколько же полезной работы выпадет на добычу самого угля?
— Маловато. Зато угля будем давать больше и дешевле. Если бы все пласты были доступны для открытой разработки…
Аширбек так увлекся, что сунул в рот папиросу не тем концом. Жанабыл не удержался от острого словца:
— Ишь какой горячий, без спички собирается закурить. Переверни папироску-то.