— Будешь тут горячим. Вон как Сергей Петрович начал торопить.
— Ну, вы мне в свое время тоже покоя не давали. Скажи-ка лучше, инженер: с каким пластом имеешь дело?
— Пласт залегает неглубоко. Толщина пятнадцать метров. Залегание отлогое. Поезд легко подавать прямо в забой. Кроме высокой производительности и дешевизны, эта шахта…
— Довольно, — остановил его Жанабыл. — Теперь я поддерживаю Сергея Петровича. Самое большее через два месяца ты должен выдать на-гора́ первый уголь. Всем необходимым поможем. Только выдерживай сроки.
Гонг известил об обеденном перерыве. Затихло лязганье экскаваторных ковшей. Машинисты пошли обедать. Щербаков и Жанабыл осмотрели площадку и котлован. Потом, захватив с собой Аширбека, поехали назад, в город.
То справа, то слева от дороги тянулись недавно посаженные леса. Дальние казались темными, ближние — ярко-зелеными.
Наполняя небо гулом, шел на посадку самолет, — неподалеку отсюда был аэродром. А внизу, на земле, с грохотом мчались поезда, проносились автомашины. Колхозные селения перемежались с подсобными хозяйствами комбината, с рабочими поселками, с мелкими предприятиями.
— Вчера здесь была голая степь, — рассуждал Жанабыл. — А еще говорят, что глаза ненасытные! Нет, такое зрелище даже их насытить может.
Они подъехали к саду, раскинутому на берегу пруда. Здесь Жанабыл попросил остановить машину. Он зашел на квартиру к Мейраму.
Новый секретарь делился с Мейрамом своими впечатлениями после поездки на открытую шахту, расспрашивал о людях. Разговор затянулся до глубокой ночи. В этот вечер Жанабыл так и не вернулся домой, он заночевал у Мейрама.
На следующее утро к озеру у Каргрэс двинулись две машины. На передней разместились Мейрам с Болатом и Жанабыл с Майпой. На задней — Щербаков, Антонина Федоровна, Ардак и Жумабай.
Выходной день. В Угольной Караганде шумел базар. Скот, подводы, грузовые машины, магазины, открытые палатки… Народу нет счета. Аульные колхозники привезли в город продукты и закупили промышленные товары.
Когда машины, следуя дорогой в Каргрэс, поднялись на холм, Мейрам вспомнил:
— Стоп! Ардак просила пригласить Бокая. Он сейчас дежурит на городской станции. Заедем к нему.
И он повернул машину.
Когда подъезжаешь к электростанции со стороны города, в глаза бросаются высокие металлические установки конической формы, обнесенные изгородью. От крайней установки сеть проводов тянется к огромному красному зданию. Со стороны Каргрэс к зданию подступают железные треноги с подвешенным к ним толстым металлическим тросом.
Внутри станции вдоль стен стоят мраморные плиты с рубильниками.
Бокай был один в обширном зале. На столе, покрытом красным сукном, — телефонный аппарат, газеты и журналы.
— Вот так кочегар! — сказал Жанабыл, входя в зал.
Бокай вскочил.
— Жанабыл, Мейрамжан!.. А чем я плох?.. Садитесь!
— Вы же писали, что работаете на новой станции кочегаром, — напомнил Жанабыл.
— А кто же я, как не кочегар? Большая станция на Каргрэс — родная мать моей станции. Сами мы не вырабатываем ток, только принимаем его от Каргрэс и распределяем по городу.
Вместе с гостями вошел в зал и начальник станции. Он перебил Бокая:
— Остальное расскажете по пути. Товарищи приехали за вами.
— А как же дежурство?
— Для такого случая дадим вам замену.
Бокай поскреб в затылке, он колебался.
— А если я приеду попозже, Мейрамжан? — сказал он неуверенно. — Когда бросаешь работу раньше времени, на душе кошки скребут.
— Ладно. Только не слишком запаздывайте.
Когда выехали на большую дорогу, Мейрам передал руль шоферу и, повернувшись к Жанабылу, заговорил, блестя горячими глазами:
— Обратил внимание? Вот это и называется социалистическое отношение к труду. Оно вошло Бокаю в плоть и кровь.
— Я тоже подумал об этом, — ответил Жанабыл.
Дорога спустилась в широкую равнину. Впереди показалось озеро. Синий простор его едва охватывали глаза.
— Это же не озеро, а море! — восхищенно воскликнула Майпа. — Смотрите, гора окружена водой! Вон посредине озера видна какая-то гора.
— Это сопка Жалгиз-Тюбе, — сказал Мейрам. — В будущем году озеро разольется еще шире. В длину оно будет до двадцати пяти — до тридцати километров, а шириною — до семи-восьми. Уже и сейчас озеро настолько глубоко, что по нему могли бы ходить речные пароходы.
— Почему же не ходят?
— Придет надобность, пойдут. Сейчас ходят моторные лодки.
Вокруг — ни клочка свободной земли, все занято посевами и огородами колхозов и подсобных хозяйств. Издали поверх зелени видны только верха машин да поднятая ими пыль.