— Брюхо висит, уши висят и ростом настоящий карлик, — недовольно сказал он отцу.
Мустафа не ответил, взял коня за морду, взглянул на зубы, пощупал пах, ощупал коню височную кость, проверил сухожилия передних ног, попробовал поднять хвост. Медленно обошел лошадь кругом, внимательно разглядывая, потом отвел сына в сторону и с довольной улыбкой начал убеждать:
— Эта лошадь намного лучше беговой мухортой! Родня Аубакира знает толк в торговле, но в лошадях совсем не разбирается. Поэтому и отдали, посчитав доброго коня захудалой лошаденкой.
— Чем он вам приглянулся?
— Просторный пах, голова сухая, грудь широкая, поджарый, дыхание хорошее. Копыта толстые, сколько бы ни скакал, никогда не нагреются. Хвост и сухожилия сильные. Такой конь не знает утомления. Грудь низкая, брюхо подобрано, задние ноги длинные, как у верблюжонка, значит, шаг в беге широкий. Кто бы ни предлагал состязаться, принимай вызов смело, редкая лошадь его обгонит. Скакуны бывают разные, сынок. Если такого коня пустишь галопом — он быстрее всех, если шагом или рысью — он выносливее всех. Бедняку лучшего коня и не надо. Я давно наблюдал за ним, потому именно его и попросил. Теперь он наш, лишь бы ничего не случилось.
— Если у коня столько хороших качеств, то почему вид неважный?
— Такая порода приобретает вид после особой выучки, а скорость — во время байги. Потерпи, до айта я его выучу, вот тогда посмотришь и на стройность его, и на быстроходность.
Неожиданное богатство вынудило Хадишу расщедриться. На дне сундука обнаружилось немного вяленого мяса и муки. Мясо варится, хлеб печется. Бахай сидит на почетном месте. Запах баурсаков[26] и вяленого мяса кружит голову не только ему, но и всему аулу.
ДВА ВОЛКА
Ночное небо посветлело, одна за другой стали исчезать звезды. На востоке чуть забрезжил рассвет, на западе еще темнела ночь. Прояснились холмы Ит-жона, но солнце все еще не показывалось. Утренний воздух тих, прозрачен и свеж. Аул еще не пробудился ото сна, все тундики закрыты. Проснулись пока что пастухи. Спросонья, шумно позевывая, одни седлают волов, другие — лошадей. Козел-вожак повел отару на выгон. Тяжело поднимаются коровы, гремят копытами. С кумганом[27] в руках вышел из юрты Мустафа. Соседка, сонно зевая, принялась раскладывать колобки сыра — курта — на подвешенной тростниковой циновке.
А Сарыбала все еще спит мертвецким сном возле белого коня, привязанного длинной веревкой. По ночам Сарыбала боялся отпускать коня, охранял сам. Долгожданного любимца могли украсть или же оседлать табунщики и ездить в свое удовольствие.
Казахи, от мала до велика, любят животных. Кажется, не может существовать скотина без казаха, а казах без скотины. Всю жизнь неразлучно бродят они по привольной степи — кочуют и кочуют. Но у тех и у других есть свои враги.
Вдали послышались крики. Видимо, напал волк на отару, которая только что вышла на пастбище. Вблизи аула показалась наглая волчица с отвисшим выменем. Мустафа быстро растормошил Сарыбалу, помог вскочить на коня и подал длинную березовую дубину.
— Если догонишь, не бей прямо по ходу. Дубина упрется в тебя и свалит с коня. Поравняйся с волком и бей сбоку по морде, — наспех советовал он.
Сарыбала, не успев как следует очнуться ото сна, без седла, стрелой помчался за волчицей. Встречный ветер выжимает слезы из глаз, упирается в грудь седока, отбрасывает назад. Разгоряченный юноша мчится за хищником без тени страха. Со стороны можно подумать, что он либо очень сильный, ловкий и уверен, что там, где смелость, там и победа, либо — грозит мышь кошке, да издалече. Белый конь хорошо натренирован Мустафой. Немного пропотев, конь идет все стремительней и резвее, летит, пригнув уши, как джейран, перемахивает через овражки-промоины на пути. При каждом прыжке Сарыбала клещом прижимается к гриве. Старая и хитрая волчица, видимо, поняла, что на равнине ей не удрать от преследователя, и повернула к курганам, в сторону Жети-кудыка — Семи колодцев. Выбежав на вершину холма, она оглянулась, повернувшись на бегу всем туловищем. Мальчик сразу вспомнил наказ охотников: «Добежав до перевала, волк всегда оборачивается, чтобы убедиться, куда мчится погоня. Надо быстро изменить направление и, когда хищник скроется с глаз, немедленно повернуть обратно. Обязательно столкнешься!»
Сарыбала так и сделал, рванул коня за повод, повернул обратно и, перемахнув через вершину холма, встретился с волчицей. Взмахнул дубиной — мимо! Не удержав коня, проскакал дальше, снова завернул, догнал и еще раз замахнулся. Опять волчица с болтающимися из стороны в сторону сосками, видя, что не сможет оторваться от быстроногого скакуна, стала хитрить — прятаться в ямах, чтобы всадник не достал сверху дубиной. Сарыбала выгонит ее из укрытия, но волчица мчится к другой яме. Овечья кровь еще не высохла на ее морде. Язык высунут, глаза мечут искры. Хоть и убегает, но в последнюю минуту готова схватиться насмерть. Сарыбала уже сбил себе ягодицы до крови, брюки его пропитались соленым лошадиным потом, но он не ощущает боли, весь поглощен одним стремлением: как бы изловчиться и стукнуть по черной морде! Но нет, не дается изворотливый зверь.