— Если загрыз волк, то где же труп?! Если баран издох, где же шкура?! Найди рыжего барана, найди!
Послышались удары плети и хриплый голос взрослого человека:
— Дяденька, дяденька, дорогой мырза, милый мырза, ей-богу, вчера вечером баран был на месте!.. Значит, сегодня ночью увели его с котана.
— А ты куда смотрел?
— Я днем и ночью на ногах, утомился и, должно быть, вздремнул.
— Десять лет не уставал, а почему устал сегодня? Значит, у тебя в голове завелась дурная мысль?
— Какая мысль, дядя, какая мысль? Сначала скажите, а потом хоть убейте.
— Как только появится кто-нибудь с винтовкой возле аула, так ты сразу прилипаешь к нему, бежишь сплетничать!
— Ой-бай-ау, они сами пристают ко мне! Я убегаю, а они не отстают.
— О чем они тебя спрашивали?
— Обо всем. Сколько у вас скота, как вы с женами спите, вместе или поочередно, бьете ли меня… Но я не проронил ни слова.
— Отблагодарить тебя обещали?
— Все равно я бы не предал вас. Ем вашу хлеб-соль и не хочу быть грешным перед аллахом и духами предков!
— Если не грешен, то где же рыжий баран? Говори правду!
С появлением Сарыбалы скандал прекратился. Юноша был одет по-русски, если не считать чапана и тымака, кроме того, он рыжеват, глаза серые и больше похож на русского или татарина, нежели на казаха. Грузный чернявый мужчина с небольшой остроконечной бородкой обеспокоенно покосился на вошедшего, отбросил нагайку и сказал:
— Проходите.
Рябой мужчина с потрескавшимися губами, в купи, одетом наизнанку, увидев Сарыбалу, заулыбался. И хозяин и пастух всем своим видом старались показать, что в юрте ничего особенного не случилось. Оба приняли нежданного гостя за важного уполномоченного.
— Куда держите путь? Откуда? — вежливо поинтересовался хозяин юрты.
Сарыбала назвал свой аул и сказал, чей он сын. Оказалось, что об ауле хозяин слышал, но Мустафу не знает. «Отец мой дошел до Мекки и Медины, а известность его не распространилась даже на расстояние полудневного перехода», — с обидой подумал Сарыбала. Грузный хозяин перестал стесняться гостя и велел работнику:
— Иди позови женщин. Пусть этого парня угостят, — и стал разглядывать темную бутылку, висевшую на дверном косяке.
Рябой с потрескавшимися губами выскочил из юрты и скоро вернулся. Хозяин снова начал его отчитывать:
— Серая овца часто ложится, не видишь, что ли? Наверно, зачервивела. А ты не следишь.
— Вижу, еще как вижу! В прошлый раз на выгоне всех червей выковырял, а рану заткнул полынью.
— И карболку уже всю истратил! — проворчал хозяин, снимая бутылку с косяка. — Осталась капля, пойдем закопаем.
Они вышли, и тут же в юрту вошла молодая смуглая женщина с деревянным ведром для дойки овец. Платье ее заправлено в брюки, одежда грязная, видно, что хлопот у нее много, но черные глаза женщины веселы.
— Здравствуйте, — произнесла она ласково, перелила молоко из ведра в котел, помыла чашку, налила гостю кумыса.
— Вы жена хозяина или родственница? — спросил Сарыбала.
— А зачем вам?
— Если секрет, извините.
— Нет, не секрет, я жена хозяина.
— Значит, токал? Говорят, младшую жену бог создает из печени мужа, и поэтому муж ее любит больше других жен, но его любовь не удовлетворяет жену, верно?
— Вы считаете меня дурой, которая отвечает на все вопросы?
— Если обидел вас, простите. Как зовут хозяина юрты?
— Хозяин с собакой тезки, — уклончиво ответила токал.
— Итбай Кушикбай? Или Тубет?
— Вот-вот, угадали.
«Тубет — значит кобель. Не слишком уважительно», — отметил Сарыбала.
— А чей это аул, какого рода? Я не успел расспросить отагасы, он вышел.
— Вы опять ставите меня в тупик. Разве я могу называть имя свекра или старших?
— Мужа вы не назвали, но дали понять. Попробуйте ответить намеками и на другие мои вопросы. Вы из какого рода?
— Слышали, наверное, шутку: «Если жеребенок наестся шерсти, то чем ему оправляться?»
— А-а. Значит, кареке?
— Да. А аул называется вот так, — она показала кончик ногтя на пальце.
— Аул Туякбая?
— Угадали.
— Значит, ваш род — кареке, аул — Туякбая, мужа зовут Тубет. Боже мой, как вы долго отвечали на пустяковые вопросы. Женщины в нашем крае тоже не говорливы, но, оставшись наедине с гостем, не наводят тень на плетень.
— Что только не делают двое наедине и когда захотят, — лукаво улыбнулась токал и подала еще чашку кумыса. — Но сидеть с вами нет времени, надо доить овец. До свидания.
— Рано прощаетесь. Я хочу покормить коня, отдохнуть немного, а потом уже ехать.