Прошло больше месяца после смерти Батимы. Ее короткая жизнь оставила добрые воспоминания.
Ранняя осень сразу перешла в снежную зиму. Снег повалил хлопьями, земля побелела, небо покрылось сизой мглой.
Сарыбала лежал в постели. Взгляд упал на бархатный камзол Батимы, который она носила повседневно, и слезы невольно навернулись на глаза.
Открылась дверь, и зашел Сыздык. Кое-как отряхнув с себя снег, он торопливо прошел к Сарыбале.
— Выручай. Посыльный Мухтара отобрал у меня коня. Пойдем, ой-бой, лучше умереть, чем так жить!
Сарыбала поднялся, протер глаза и некоторое время посидел в раздумье.
Потом спокойно спросил:
— Откуда он взялся?
— Как «откуда взялся»? Будто впервой Мухтару грабить наши аулы! Приехал недавно и остановился у Аубакира, Сейчас там собрались двадцать — тридцать аксакалов, два милиционера и один посыльный.
— Взяли, наверное, временно, для подводы, чтобы добраться куда-нибудь.
— Во всем ауле не могли найти лошадь, кроме моей? Почему пристали к моему единственному коню? Знаю — задумали недоброе. Не возвратят.
— Потерпи. Не возвратят — что-нибудь сделаем.
Сарыбала продолжал сидеть, и Сыздык, потеряв терпение, ушел.
Сыздык — ровесник Сарыбалы и родственник по линии матери. Он сирота, после тифа в восемнадцатом году остался в живых один из всей семьи. Тогда у сироты был единственный жеребенок, которому сейчас пошел пятый год. Конь получился на славу — выносливый, быстроногий, сразу стал известен всей округе. Любители беговых лошадей тщетно пытались приобрести его, за одного давали четырех коней-пятилеток. Но Сыздык не уступал любимца. Коня могли только украсть или отобрать силой. Зарился на него и Сарыбала, но не осмеливался просить. «Как бы легкомысленный посыльный не загнал красавца, не изувечил ему ноги», — подумал он.
Через минуту снова прибежал Сыздык.
— Я тебе говорил, что они затеяли недоброе! Привязали коня в углу двора, а меня близко не подпускают.
— Что говорят?
— Вернем, мол, когда доедем до соседнего аула, Черта с два! Переедут через перевал, а там ищи в поле!
— Позови Нургали и Мейрама! — решил Сарыбала и поднялся с постели.
Нургали и Мейрам — ровесники Сарыбалы, джигиты сильные, но тихие, сторонятся всякого скандала. Вскоре Сыздык привел их, Сарыбала сразу начал «обработку».
— Если сегодня отобрали любимого коня у Сыздыка, то завтра отберут жену у любого из вас. При царе Николае и при Колчаке волостной управитель Мухтар делал все, что ему вздумается. Он хочет действовать по-прежнему и при советской власти. Терпеть издевательства могут только жалкие трусы! Мы должны драться. Силы у вас хватит, дай вам бог хотя бы сердце хорька. Следуйте за мной. Если сами ничего не можете сделать, то хоть меня не оставляйте. Будем драться, если в нашем ауле они не побоятся затеять драку.
— Милиция с ними, — буркнул Нургали упавшим голосом.
— И милиции своя жизнь дорога! Пошли.
Четыре рослых джигита направились к волостному. В доме Аубакира и вокруг собирались аулчане. Разбились по группам, там двое, там трое и разговаривают вполголоса. Как бы ни пытались скрыть тайну, хорошее, говорят, молчит, а худое кричит. Сарыбала прикинул обстановку. «…Распределяют налог. Кого-то еще заставят вопить. Где бай, где бедняк — не разбирают, поровну делят между аулами, родами, племенами. Если для казны требуется пять — они собирают семь. Лишнее — себе. Волостной — стервятник, а эти — вороны. Жиреют от падали, толкуют о совести и чести и бьют себя в грудь: мы, дескать, советские работники. Э-эх, зажать бы ваши ребра в тисках закона!» Охваченный гневом Сарыбала решительно прошел через толпу во двор, где стоял конь.
Сыздык мигом вскочил на коня и понесся прочь. И тут же с криком выбежал посыльный Сатмагамбет:
— Я вытащу тебя из-под земли! — вскочил на первого попавшегося мерина, чтобы ринуться в погоню, но Сарыбала ухватился за поводья.
— Стой! Зачем он тебе?
— Отпусти! Отпусти, говорю!
— Это я устроил. Можешь со мной рассчитываться, — сказал Сарыбала.
— Ах, вот как?!
— Да, вот так.
Сатмагамбет соскочил с коня и побежал в дом.
В доме собрались главари родов, аксакалы, активисты из родов бегайдар-амир, балмагамбет, тишмагамбет, кагилм, исабек, серик, махамбетше. Среди них Мухтар, известный потомственный волостной, который то и дело повторяет русское слово «значит». Когда попадает он в зависимость от аулов — всем брат, но когда почувствует силу власти, то лей на него масло, скажет — деготь. Сегодня к нему не подступиться. С ним два милиционера. Свита волостного как бы говорит: «Попробуй пикнуть!» И все это понимают без слов.