Тимофей увидел землю. Будто он глядел со второго этажа. Николай, Рябов, Женя и все остальные плыли под его планер. У Жени был раскрыт рот и растопырены руки. Рот у Жени был в форме буквы «о», точно она видела что-то страшное. Тимофею бросился в глаза неестественно задранный нос планера. Воздушный поток перестал обдувать его лицо. Кругом было тихо. Планер завис, потеряв скорость. Значит, Тимофей дернул ручку на себя. Ошибка!
Тимофей резко оттолкнул от себя ручку. Планер клюнул носом к земле. Он пикировал. Земля понеслась навстречу. Снова опасность! У самой земли Тимофей дернул ручку уже на себя. Это опять было резко!
Планер взмыл вверх и зацепился костылем о землю. Так Тимофей и сел, судорожно дергая ручку. Планер прыгал по земле.
Тимофей вышел из планера и подождал ребят. Они подбежали, а он пошел к инструктору. Наделал, конечно, много ошибок! Сейчас ему за это попадет. Но то, что он пережил, ни с чем не может сравниться. Вот оно какое, ощущение полета. Летал! Несколько минут! А для него было мгновение. Это даже нельзя передать словами.
– Ну, рассказывайте, что вы натворили! – встретил его инструктор.
– Ошибки… – начал Тимофей. И больше ничего не мог сказать. Перед инструктором он стоял вытянувшись, но шевелил пальцами и смотрел радостными глазами. Видно было, что он так ничего и не скажет. Инструктор приказал:
– Продумайте свои ошибки, после доложите!
– Есть! – ответил Тимофей.
Но все это было больше для дисциплины. Инструктор понимал, что об ошибках придется говорить после второго полета. Тимофей повернулся и отошел. Поискал глазами Женю, она была на старте. Он направился туда. Ребята везли планер. Инструктор говорил с Николаем. Женя подтягивала амортизатор. Тимофей подошел к ней:
– Женя! Ощущение необычайное!
– Еще бы! Но немножко страшно! – сказала Женя.
– Нет. Но я прямо пьяный от радости.
– Это было заметно уже в воздухе. Ты нас сильно пугал.
– Не остри. Я сейчас способен…
– Что?
– Объясниться в любви.
– Ты сумасшедший!
– Я тебя люблю.
– Нет, ты сумасшедший.
– Нет, люблю.
– Совсем обалдел!
Женя отошла к штопору. Ребята с планером приближались. Инструктор говорил с Николаем. Тимофей пошел за Женей.
– Люблю – и все.
– Но ты же мог сказать это вчера. Мы сидели в парке поздно.
– А я говорю сегодня.
– А меня берет зло! Два месяца молчал, и вдруг сейчас…
– А ты?
– Что я?
– Любишь?
– Отойди: везут планер.
– Нет, ты скажи.
– Ты совсем с ума сошел!
– Товарищ старшина! – крикнул издалека инструктор. – Кто летает следующий?
– Курсантка Федорова! – ответил Тимофей.
Тут подвезли планер. Ребята приподняли его.
Анна выкатила из-под лыжи тележку. Тимофей подошел и взялся за костыль. Женя поправила комбинезон и, сердито взглянув на Тимофея, побежала получать задание.
Значительный день
– Тима, ты заметил, Николай чему-то очень рад? Он возбужден и чем-то взволнован.
– Да. Сегодня парень наш не похож на себя. Он ведь всегда спокоен.
Женя и Тимофей стояли в пятнадцати метрах от планера. Был перерыв, и курсанты отдыхали после полетов. Разбившись на группки, они прохаживались около планера.
– Ты видела художника из газеты? – спросил Тимофей.
– Владислава? Да. Но не смотрела еще, что он там нарисовал.
– Знаешь, чувствуется, что наша учеба заканчивается. Появились художники, фотографы. И в заводской газете стали писать.
– Сходим посмотрим, – предложила Женя.
Они пошли к художнику, который сидел на деревянном ящике и зарисовывал в большой альбом планер и курсантов. На снегу около его ног лежала коробка, в которой были карандаши и тушь. Николай стоял за его спиной. Оглянувшись, он увидел Женю и Тимофея. Побежал им навстречу.
– Все уединяетесь? Дела семейные? – сказал Николай, подбежав.
Он засмеялся, а Женя и Тимофей смотрели на Николая и удивлялись его оживлению. Все трое подошли к Владиславу и стали за его спиной. На большом листе плотной шероховатой бумаги Владислав нарисовал мягким черным карандашом планер. Длинные узкие крылья планера делили бумагу по диагонали на две половины. На одной из них около планера была нарисована группа курсантов и торчали воткнутые в землю флажки, а другую, большую часть бумаги занимало небо. Тонкой штриховкой набросаны были плывущие облака, низко, над самым горизонтом летели два самолета.