— Будешь немного выделяться. Не беда. Тебя выдрессируют. Видишь ли, ты грубоват чуть-чуть. Этакий нешлифованный алмаз. Обломают тебя, как надо.
— Словом, когда я выйду из мастерской…
— Из исправительного дома.
— …то стану таким же джентльменом, как ты.
— Опять чепуху мелешь, — насмешливо улыбнулся Сирт. — Городишь в обычной своей манере. Тебе хотелось коварно подчеркнуть, что я не джентльмен.
— Ты близок к истине, — проговорил Надьреви тоже с улыбкой.
— Значит, дерзишь мне. Снова подло злоупотребляешь своей варварской физической силой. Ведь если бы ты не был здоровым, как бык, верней, просто скотом, я бы сейчас наподдал тебе.
— Ну что ж, попробуй, я не дам сдачи.
— Истинно плебейский образ мыслей. Джентльмен мстит за оскорбление, и немедленно.
— Откуда ты знаешь? Читал об этом? Неужели в кодексе джентльменства?
— Значит, в сущности я не джентльмен. Ты настаиваешь на своей навязчивой идее?
— Не особенно.
— Сейчас я тебя просвещу. Хоть я человек занятой, но в свободное время охотно займусь народным просвещением. Писать, читать ты уже умеешь, но еще многих знаний тебе недостает. Например, у тебя нет ни малейшего представления, кого по праву следует называть джентльменом.
— Скажем, таких людей, как ты.
— Прекрасно! Ты попал в самую точку. Видишь, как ты восприимчив. Стоило тебе посидеть со мной за одним столиком, как ты уже кое-что перенял. Более того, до простых истин ты доходишь сам. Но вернемся к нашей теме. Кого ты считаешь джентльменом? Перечисли объективные признаки джентльмена.
— Катись ты к черту со своими объективными признаками, — слегка рассердился Надьреви. — Неужто ты полагаешь, что я когда-нибудь задумывался над подобной чепухой?
— Не сомневаюсь. Только не горячись, а то снова станешь злоупотреблять своей варварской физической силой. Если бы ты никогда не задумывался над тем, что люди делятся на джентльменов и неджентльменов, то теперь не боялся бы общества истинных джентльменов, куда попадешь как кур во щи.
— Я не делился с тобой своими опасениями.
— Но ты выдал себя.
— Ну, хорошо. Послушаем дальше лекцию из цикла «народное просвещение».
— Пардон! Я веду обучение в форме вопросов и ответов. Теперь я спрашиваю, ты будешь отвечать. Итак, кого ты считаешь джентльменом?
— Не тебя. Не господина Сирта. По-моему, джентльмен должен владеть, по крайней мере, тысячью хольдами. Кто, не имея их, причисляет себя к джентльменам, тот просто обезьяна.
— Понятно. Спасибо. Осел, ты имеешь в виду богача.
— Джентльмен, богач — всё один черт.
— Лишь в твоем представлении… На самом же деле, джентльмен тот, кто считает себя джентльменом, у кого есть истинное понятие о джентльменстве, кто независимо от своего имущественного положения умеет держать себя по-джентльменски.
— Господи, какой ты болван! Глупость в тебе поет на все голоса.
Оба они рассмеялись. Сохраняя серьезный тон, они поддевали друг друга скорей шутки ради. Сирт улыбнулся и, помолчав немного, заговорил серьезно:
— Теперь расскажи, какую работу тебе предлагают.
Надьреви изложил то немногое, что знал о своей будущей должности.
— Следи за собой, — посоветовал ему Сирт. — Ты, правда, не джентльмен, но будь подтянутым, опрятным и благопристойным. Чисти ногти. Ради твоего же блага наставляю тебя. Если бы тебе предстояло вступить в социалистическую партию, то я рекомендовал бы тебе постоянно носить с собой в коробочке немного земли и время от времени мазать ею под ногтями. Но в данном случае даю тебе иной совет. Каждое утро меняй воротничок и аккуратно повязывай галстук. Могу научить тебя, как правильно его завязывать. Позаботься, чтобы костюм твой был всегда отутюжен. Не советую тебе, конечно, брать с собой смокинга, поскольку…
— Поскольку у меня его нет.
— Разумеется. А триста порций черного кофе стоят столько же, сколько смокинг. Но не будем на этом останавливаться. Покажи, какие у тебя ботинки.
— Вот еще! Не покажу, пока что не рваные; полтора месяца назад купил их.
— Но нельзя, чтобы каблуки были стоптаны. Еще подумают, что ты кривобокий. А у тебя, я же видел, такие стоптанные каблуки, что кажется — стоит встать тебе, и ты упадешь, потеряв равновесие.
— Все это я запишу потом, хорошо?
— Иронизируешь. Оно и понятно. Нелегко выслушивать горькие истины.
Надьреви стал серьезным. Теперь он не на шутку смутился и слегка покраснел. В растерянности замурлыкал что-то.
— Когда ты поедешь?
Прежде чем Надьреви успел ответить, как снег на голову, в кафе появился Рона. Их общий приятель, студент политехнического института, будущий инженер.
— Здравствуйте, — приветствовал он их мягким, вкрадчивым голосом.
— Садись и читай газеты, — предложил ему Сирт. — А нам не мешай.
— Пожалуйста, я могу сесть за другой столик.
— Нет. Я хотел лишь сказать, что мы беседуем о серьезных материях.
— О женщинах?
— Кое о чем посерьезней.
— О деньгах?
— Ты почти угадал. Надьреви получил место.
— Очень рад за него. В адвокатской конторе?
Надьреви и Роне вкратце рассказал о сделанном ему предложении.
— Жалованье какое? — спросил Рона.
— Пока точно не знаю. Около трехсот крон заработаю я на этом деле.
Сирт всплеснул руками и, возведя очи к небу, то есть к закопченному потолку, уже готов был вскричать: «Боже, взгляни на этого несчастного глупца».
Но, опередив его, Рона одобрительно сказал:
— Прекрасные деньги. Что ж, я действительно рад. Сможешь, по крайней мере, разделаться со своими экзаменами.
— Видишь? — Сирт бросил взгляд на Надьреви. — Ну и Рона! Богач, но не джентльмен. Вот какое представление у него о деньгах. Он живет в превосходной квартире, прекрасно питается, разумеется, бесплатно, всем обеспечен, получает у отца на карманные расходы и считает, что другие могут прожить на сто крон в месяц. Ну и Рона!
— Неужели, по-твоему, нельзя прилично жить на сто крон? — с удивлением спросил Рона.
— Нет.
— Ах, сколько людей зарабатывают еще меньше!
— Они не живут…
— И к тому же имеют семью.
— …а бедствуют.
— Ничего подобного.
— Оставьте, господин Рона. Я с цифрами в руках докажу вам, что самый скромный прожиточный минимум — триста крон в месяц.
— Ты спятил. Это жалованье учителя гимназии, имеющего казенную квартиру.
— И в пять раз больше доход кондитера на улице Кирай… Вот послушай!
— Хорошо, послушаем тебя, а потом я выскажусь…
Достав карандаш, Сирт стал записывать цифры на сером мраморе столика.
— О месячном бюджете молодого холостяка пойдет речь. Как я его представляю. Плата за комнату — сорок крон в месяц.
— Ну уж! Комнату и за двадцать крон можно найти, — возразил Рона.
— Не спорю, можно или нельзя найти; я называю среднюю цену. Бывают ведь комнаты и за пятьдесят и даже за шестьдесят крон. У меня есть приятель, который за комнату с отдельным выходом на лестницу и с двумя окнами на проспект Андраши платит шестьдесят пять крон. Правда, квартира у него чистая, красивая, хорошо обставлена, там есть и диван, и кресло, и письменный стол… Итак, не перебивай меня, сорок крон, и ни гроша меньше. Я же имею в виду не угол за десять или двенадцать крон или еще более дешевую вонючую трущобу с полчищем клопов, я говорю о сносном жилье для порядочного человека.
— Хорошо, пусть квартирная плата будет сорок крон в месяц, — сказал Рона. — Это много, но я согласен. Сорок, что еще?
— Ошибаешься, не сорок, а сорок две. Ведь джентльмен и прислуге должен дать две кроны на чай.
— Дальше.
— Завтрак. В приличном кафе. Восемь крон в месяц. Обед. Не ресторан имею в виду, а обрекаю жертву на домашний стол. Скажем, восемнадцать крон. Ужин. Наш молодой человек пока что не надьварадский епископ и обойдется без паштетов, у мясника будет покупать что-нибудь по вечерам. Хлеб, колбаса и прочее, без сыра и фруктов — это пятьдесят филлеров в день, значит, пятнадцать крон в месяц.
— Да мы почти у цели! — торжествующе воскликнул Рона. — Складываю, получается восемьдесят три кроны. Это же еще? Квартира, питание есть, ну на стирку и мелкие расходы надо прибавить, положим, крон десять в месяц. Всего девяносто три, — итак, сто крон, как я говорил, для сносного существования вполне достаточно.
Теперь торжествующе смеялся Сирт. Надьреви молчал в задумчивости.
— Ты дурак, — сказал Сирт. — Богатый мерзавец, считающий, что только у него есть запросы, ему само все идет в руки, а другие пусть довольствуются жалкими крохами. Где расходы на одежду?
— Пардон! Пусть носит то, что у него есть.
— То, что есть! — вмешался тут и Надьреви. — Откуда взяться одежде? С неба она, что ли, упадет?
Сирт:
— Нет, с неба падают снег и дождь. За одежду надо платить.
Рона:
— На одежду двадцать крон в месяц.
— Ошибаешься! Заказанный у посредственного портного костюм стоит девяносто крон.
— Ну и что? Выходит, двадцать крон в месяц.
— Мало, потому что…
— Пусть покупает готовое платье.
— Успокойся, будет покупать. Это шестьдесят крон.