Как уже было сказано, я собрал отдельные фрагменты истории воедино. Частично это были рассказы жителей деревни, но в основном - Дарси, который был не только моим другом, но и другом того человека, о котором пойдет речь.
Стояла середина лета, солнце на чистом, без единого облачка небе, клонилось к закату, наступал вечер, тихий, спокойный, чудесный.
Буки, с западной стороны Сен-Файта, протянувшиеся на несколько миль в направлении вересковой возвышенности, уже отбрасывали тени на красные крыши деревенских домов, а шпиль старой церкви, господствовавший над ними, выглядел подобно пылающему оранжевым огнем пальцем, указующим в небо. Река Фавн, несшая свои воды в низине, окрашенные предзакатной синью, лениво сворачивала к опушке леса и ныряла под грубый дощатый мостик в конце сада крайнего деревенского дома, пройдя по которому и миновав плетеную калитку, вы оказывались в лесу. Вынырнув из-под мостика, речка, окрашенная в малиновый цвет лучами заходящего солнца, несла свои воды дальше и терялась среди лабиринта деревьев в отдалении.
Тень еще не коснулась домика на краю деревни, и лужайка, спускавшаяся к реке, искрилась в солнечных лучах. Садовая дорожка, выделяясь яркой линией гравия, пересекала сад посередине и вела к кирпичной беседке, наполовину скрытой купами вьющихся роз и пурпурными звездами клематисов. В конце ее, между двумя столбами, был натянут гамак, а в нем расположился человек.
Дом располагался несколько в стороне от деревни, и соединялся с ней дорожкой, шедшей через поле, по обеим сторонам которой высились ароматные копны сена.
Это был невысокий, в два этажа, дом, подобно саду, увитый цветущими вьющимися розами. Узкую каменную террасу ограждал палисадник, с раскинутым над ним тентом, на террасе проворный слуга накрывал стол к ужину. Быстро покончив со своей работой, он зашел в дом, а затем снова появился с большим грубым банным полотенцем на руке. С ним он и отправился к гамаку в беседке.
- Почти восемь, сэр, - сказал он.
- Мистер Дарси уже пришел? - раздался голос из гамака.
- Нет, сэр.
- Если я не успею вернуться к тому времени, когда он придет, скажи ему, что я решил искупаться перед ужином.
Слуга вернулся в дом, и через мгновение или два Фрэнк Холтон принял сидячее положение, а затем соскользнул на траву. Он был среднего роста и обладал стройной фигурой, но гибкость, легкость и изящество его движений производили впечатлений большой физической силы; об этом свидетельствовало даже то, как он поднялся с гамака. Его лицо и руки были очень смуглыми, или от постоянного воздействия ветра и солнца или же, о чем говорили черные волосы и темные глаза, по причине некой примеси южной крови. Голова небольшая, лицо - изысканной красоты греческой статуи, в то время как гладкость кожи заставила бы вас подумать, что перед вами подросток или совершенный юнец. Но нечто, приходящее с жизненным опытом, казалось противоречащим подобной мысли, и вы встали бы в тупик, пытаясь определить его возраст, однако в следующий момент вы переставали думать об этом, и смотрели на этот славный образчик юношеского возмужания с невольной гордостью за мужскую часть человечества.
Одежда его состояла, как того требовали сезон и погода, из рубашки с открытым воротом и фланелевых брюк. На его голове, покрытой короткими, несколько всклокоченными волосам, не было ничего, когда он спускался к расположенной внизу купальне. На некоторое время наступила тишина, затем раздался громкий всплеск потревоженной воды, а еще мгновение спустя, радостный крик, когда он поплыл вверх по течению, уверенно рассекая стремнину. После пятиминутной борьбы, он перевернулся на спину, раскинул руки, и, расслабившись, целиком отдался на волю течению. Глаза его были закрыты, а наполовину приоткрытые губы что-то шептали.
- Мы едины, - говорил он себе, - река и я, я и река. Ее прохлада, ее всплески - это я, и водные растения, и волны - это тоже я. Моя сила, мое тело - это не я, это - река. Мы с тобой одно целое, одно целое, любимый Фавн.
Четверть часа спустя он снова появился на лужайке, одетый, как и прежде, его волосы высохли, и превратились в аккуратные черные кудри. На мгновение он задержался, оглянувшись на поток и улыбаясь, как улыбаются близкому другу, затем направился к дому. Одновременно с ним около двери на террасу показался слуга, а в саду человек, который, казалось, был на полпути к четвертому десятку своих лет. Он и Фрэнк увидели друг друга сквозь кусты и заросли, и, ускорив шаги, встретились лицом к лицу вблизи угла садовой стены, среди сирени.
- Мой дорогой Дарси, - воскликнул Фрэнк, - я так рад тебя видеть.
Его приятель с изумлением взглянул на него.
- Фрэнк! - в свою очередь воскликнул он.
- Да, это мое имя, - ответил тот, улыбнувшись, - что случилось?
Дарси взял его за руку.
- Что ты с собой сделал? - спросил он. - Ты выглядишь как мальчишка.
- У меня есть много, что тебе сказать, - сказал Фрэнк. - Многое, во что трудно поверить, но я клянусь тебе:
Он внезапно замолчал и поднял руку.
- Тише. Слышишь, это мой соловей, - прошептал он.
Приветливая улыбка, которой он приветствовал своего друга, исчезла с его лица, на нем отразилось нечто вроде изумления, как если бы влюбленный неожиданно услышал голос своей возлюбленной.
Губы слегка приоткрылись, обнажив ровный ряд ослепительно белых зубов, взгляд застыл и был устремлен, как показалось Дарси, на что-то недоступное видению обыкновенного человека. А потом птица, видимо, чего-то испугавшись, замолчала.
- Да, мне есть что тебе рассказать, - сказал он. - Я в самом деле рад видеть тебя, но ты выглядишь бледным и опустошенным; было бы не удивительно, если бы это оказалось лихорадкой. Сейчас июнь, ты останешься здесь, пока не в состоянии будешь начать снова работать. По крайней мере, на два месяца.
- Ах, может быть я и надоедлив, но не до такой степени.
Фрэнк взял его под руку, и они пошли по траве.
- Надоедлив? Разве я сказал что-либо подобное? Когда ты мне надоешь, я обязательно скажу тебе об этом, но ведь тебе известно, что когда мы работали в студии, то никогда не надоедали друг другу. Как только ты поправишься, мы снова вернемся к работе. Пройдемся к реке, а потом поужинаем.
Дарси достал портсигар, раскрыл его и протянул другу.
Фрэнк рассмеялся.
- Нет-нет. Кажется, когда-то я действительно курил. Как странно!
- Бросил?
- Не помню. Наверное, да. Во всяком случае, сейчас я не курю. Это все равно, что есть мясо.
- Курение принесено в жертву на алтарь вегетарианства?
- Жертва? - спросил Фрэнк. - Приносить в жертву вот таких?
Он остановился на берегу и присвистнул. В следующий момент камышница молнией метнулась над потоком и подбежала к его ногам. Фрэнк очень нежно взял ее в руки и погладил по голове, а птица припала к его груди.
- В порядке ли твой дом в зарослях камыша? - чуть нараспев произнес он. - В порядке ли хозяйка и как чувствуют себя соседи? Возвращайся домой, дорогая, - и он подкинул ее в воздух.