Она произнесла обычные заклинания для вызова наставников и ангелов и откинулась на спинку кресла. Затем начала дергаться и бормотать, издала несколько звуков, напоминающих громкое фырканье, после чего впала в каталептическую неподвижность. Она лежала, вытянувшись, представляя собой, если можно так выразиться, порт назначения для странствующих духов. Мистер Тилли с внутренним удовлетворением также ожидал их появления. Как было бы приятно, если бы Наполеон, с которым он так часто разговаривал, узнал его и сказал: "Рад вас видеть, мистер Тилли. Вижу, вы присоединились к нам..." В комнате было темно, горел только ночник с абажуром рубинового стекла возле портрета кардинала Ньюмена, но для свободного восприятия мистера Тилли земной свет не имел ровно никакого значения, а потому он спросил себя, почему предполагается, будто бестелесные духи, подобные ему самому, предпочитают общение и совершают самые эффектные поступки в темноте. Он не мог понять причины этого, а кроме того, его озадачивало полное отсутствие восприятия кого-либо из своих коллег (теперь он мог называть их именно так), которые обычно посещали сеансы миссис Камбербетч в большом количестве. Хотя она уже долгое время стонала и бормотала, мистер Тилли не ощущал присутствия ни Абибель, ни Милого Уильяма, ни Наполеона, ни Сапфира. "А ведь они уже должны бы быть здесь", - сказал он сам себе.
Все еще недоумевая по поводу их отсутствия, он вдруг увидел, к своему удивлению и отвращению, как руки медиума, уже облаченные в черные перчатки и, таким образом, не видимые человеческому глазу в темноте, ощупывают стол, в поисках рупора. Еще он обнаружил, что может читать ее мысли с такой же легкостью, хотя и с несравненно меньшим удовольствием, как мысли мисс Иды полчаса назад, и знал, что она намеревается поднести рупор к собственному рту и притвориться явившимся Абибелем, или Семирамидой, или еще кем-то, в то время как она сама утверждала, что никогда не прикасается к рупору. Будучи потрясен этим открытием, он схватил рупор и с еще большим удивлением обнаружил, что она вовсе не находится в трансе, поскольку ее острые черные глаза, напоминавшие пуговицы макинтоша, широко раскрылись, и она глубоко вздохнула.
- Это же мистер Тилли! - сказала она. - Дух мистера Тилли!
Остальные присутствовавшие вокруг стола затянули хриплыми голосами "Веди, Благостный Свет...", призывая кардинала Ньюмена, а потому ничего не слышали. Но у мистера Тилли сложилось впечатление, что хотя миссис Камбербетч видит и слышит его совершенно явственно, остальным это недоступно.
- Да, меня убили, - сказал он, - но я хочу вступить в контакт с материальным миром. Поэтому и пришел сюда. Но мне также хотелось бы пообщаться с другими духами, с Абибелем, например, или с Халдеем, которые обычно бывают здесь в это время.
Ответа не последовало, она опустила глаза, подобно выведенному на чистую воду шарлатану. Ужасное подозрение пришло ему на ум.
- Как? Вы мошенничали, миссис Камбербетч? - спросил он. - Какой позор! Подумать только, сколько гиней я вам за это заплатил.
- Я вам все верну, - сказала миссис Камбербетч. - Только не выдавайте меня.
Она стала хныкать, и ему припомнилось, что такого рода звуки раздавались, когда ею овладевал Абибель.
- Это всегда означало появление Абибеля, - сказал он с сарказмом. - Явись, Абибель, мы ждем.
- Отдайте мой рупор, - прошептала несчастный медиум. - О, умоляю вас, отдайте мой рупор!
- Ничего подобного! - с негодованием отвечал мистер Тилли. - Мне он и самому понадобится.
Она облегченно вздохнула.
- О, мистер Тилли! - сказала она. - Какая замечательная идея! Всем будет очень интересно услышать вас сразу после того, как вас убили, ведь они еще об этом не знают. Как много это значило бы для меня! Я ведь вовсе не мошенница, по крайней мере, не до такой степени, как вы могли подумать. Иногда у меня случаются самые настоящие контакты с духами; они общаются при моем посредстве, но если они не приходят, - какое возникает искушение у бедной женщины подменить их собой... Вы же видите, я сейчас общаюсь с вами, мы с вами разговариваем, - и я уверена, это доставляет удовольствие нам обоим, - разве такое могло бы случиться, если бы я не обладала паранормальными способностями? Вы утверждаете, что вы убиты, но ведь я вижу вас и слышу вполне отчетливо? Кстати, я хотела бы узнать, если это, конечно, для вас не будет очень болезненно, - где все случилось?
- На Гайд Парк Коронер, полчаса назад, - ответил мистер Тилли. - Нет, все случилось очень быстро, я почти ничего не почувствовал.
- А что касается другого вашего предложения...
Пока за столом затянули третий куплет "Веди, Благостный Свет...", мистер Тилли принялся раздумывать над возникшей сложной ситуацией. Было совершенно очевидно, что если бы миссис Камбербетч не обладала никакими способностями, то она не смогла бы его увидеть. Но она видела и слышала его, равно как и он ее, поскольку их общение, вне всякого сомнения, велось в духовной сфере.
Естественно, теперь, когда он сам стал самым настоящим духом, он не хотел быть замешанным в мошенничество медиума, поскольку чувствовал, что это может всерьез повредить его репутации в потустороннем мире, где, возможно, было общеизвестно, что миссис Камбербетч относится к людям, которых следует избегать. Но, с другой стороны, имея в ее лице так быстро обретенное средство общения со своими друзьями, было трудно рассуждать с позиций высокой морали и полностью отказаться от общения с ней.
- Не знаю, могу ли я вам доверять, - сказал он. - Меня сильно тревожит то обстоятельство, что вы можете сообщать от моего имени ложные сведения, к которым я никакого отношения не имею. Так, как вы поступили с Абибелем и Халдеем. Откуда мне знать, не будете ли вы в мое отсутствие произносить от моего имени всякую чепуху?
Она решительно выпрямилась в своем кресле.
- О, нет, я начну все с новой страницы, - сказала она. - Все эти веща останутся в прошлом. Кроме того, я все-таки медиум. Взгляните на меня! Разве я не более реальна для вас, чем все остальные? Разве ваш мир не доступен мне, в отличие от прочих? Может быть, иногда я мошенничала, может быть, вызвать сюда Наполеона я не сумею так же, как не умею летать, но все равно я - самый настоящий медиум. О, мистер Тилли, проявите снисхождение к нам, бедным человеческим созданиям! Ведь вы же совсем недавно были одним из нас.
Упоминание о Наполеоне вкупе с информацией о том, что миссис Камбербетч никогда не имела контактов с этим великим человеком, снова задела мистера Тилли за живое. Как часто в этом темном помещении он проводил с ним длинные беседы, выслушивал самые интересные подробности его жизни на острове Святой Елены, подтверждавшие и дополнявшие изложенное в объемном труде лорда Розбери "Конец Наполеона I". Но теперь все эти совпадения свидетельствовали о другом, и его подозрения превратились в уверенность.
- Признавайтесь! - вскричал он. - Откуда вы узнали те сведения, которые сообщал мне Наполеон? Вы говорили, что никогда не читали книги лорда Розбери и даже разрешили осмотреть вашу библиотеку, чтобы убедиться в ее отсутствии. Будьте честны хотя бы в этот раз, миссис Камбербетч.
Она всхлипнула.
- Я читала ее, - призналась она. - Книга все время стояла на полке. Я поместила ее в старую обложку с названием "Лучшие извлечения"... Но я не совсем обманщица. Мы ведь разговариваем: вы - дух, и я - смертная женщина. Никто из них не слышит наш разговор. Взгляните на меня, и вы увидите... Вы можете говорить с ними через меня, если будете настолько добры. Мне не часто удается войти в контакт с настоящим духом, вроде вас.
Мистер Тилли взглянул на сидевших за столом, а затем снова на медиума, которая, чтобы сохранить заинтересованность, издавала странные булькающие звуки, словно испорченный сифон. Конечно, она была реальнее для него, нежели все прочие, а ее аргумент, что она может видеть и слышать его, был весьма весом. А потом у него возникло новое, странное ощущение. Ее разум вдруг представился ему, подобно бассейну со слегка мутноватой водой; он увидел себя как бы стоящим над ним на доске и был вполне способен, если бы того пожелал, погрузиться в него. Этому препятствовала его материальность, его "загрязненность". Но он чувствовал, что для того, чтобы быть услышанным другими, а может быть даже и увиденным, - вступить с ними в контакт, - ему придется это сделать. Все-таки даже самые сильные удары, которые он наносил по столу, были едва слышны.