По берегу орнамент тенью вышит,
И жесть листвы роняет лавр с ветвей.
Блажен, кто зов отечества услышит
Над мутноводной Чорохой своей.
Кем пролито маджари на вершины?
Кем без границ простерта синева?
Аджарских гор поет мне хор единый
О мудрости негромкие слова.
Закат
Излука моря, горы и предгорье,
И на откосах чайные кусты.
Мне волноваться впору бы, как море,
Но я молчу, я в круге красоты.
Стою в тени — платан среди платанов —
И жду волны вечерней. Вот когда,
Как дикий хор кудрявых великанов,
Нисходит к морю горная гряда.
Кувшину сердца суждено пролиться,
Мой жар остудят ветер и листва.
О, жизнь моя! Еще одна страница,
Как парус в море, брезжит мне едва.
Уходит день — хевсур светлобородый,
Из сумерек я вглядываюсь в даль:
Мне люб закат, воспламенивший воды,
И дней осенних светлая печаль.
Прощальный вечер
Мне осень улыбнулась на просторе.
Небесная безбрежна синева.
Вечерний час ведет меня от моря,
Как песня друга, слышная едва.
Иду навстречу веянью платанов,
Минуя мальчуганов у воды.
Уносит поезд, в дым вечерний канув,
Безмолвное предчувствие беды.
Иду на лепет апельсинной кроны, —
В листве — заботы пристальной печать, —
И давний след в траве темно-зеленой,
Шаг юности хочу я отыскать.
Вернуться к догорающему пиру,
Пригубить вновь заздравных чаш янтарь,
И странником опять пройти по миру,
Пылая жаждой, верной мне, как встарь.
Родник я отыщу по вдохновенью.
Далек мой путь и, что ни день, трудней.
Как странник, покидающий селенье,
Иду под сенью множества теней.
А берег мой, увенчанный шафраном,
Мне издали последний шлет привет,
И я прощаюсь с журавлиным станом,
Как с драгоценным даром зрелых лет.
В душе разбушевалась листва
В моей душе листва разбушевалась —
Неотвратимый близится полет,
Я тороплюсь, мне остается малость, —
С вершины — долу жизнь моя идет.
Я листья эти гладил в час рассвета.
Увял цветок, и меда нет в цветке.
Хватаюсь за соломинку, а это
Пшеничный колос у меня в руке.
Еще в полях — я сеятель достойный,
На склонах гор — я сборщик миндаля,
Не утолил я жажды беспокойной,
И вот — встречаю осень, как земля.
Промчался дождь, и высохла дорога,
В суме довольно снеди у меня.
Оставь меня, тревога, и не трогай
Моей души янтарного огня.
Глоток вина, еще немного сыра
Да хлеба кус — и побреду опять.
И если ночь крылом коснулась мира,
А сон нейдет, так для чего мне спать?
В душе и впрямь, быть может, гаснут свечи.
Не плачу я и не твержу молитв.
Мне снова горе падает на плечи,
И снова рана старая болит.
Еще усталость не вошла мне в жилы,
Еще я помню юношеский пыл,
Забот не меньше у меня, чем было
В те времена, когда я молод был.
Листопад и озимый сев
Этот мир быстротечный,
Ход мгновенный времен…
На седину не поскупилось время
И спело песню сумерек. Иду,
А за спиною — старость, вровень с теми
Платанами, чьи листья как в бреду.