Выбрать главу
Мнится, в день один, все вместе, хором Спросят в мир пришедшие о них. Я хочу восставить их перед взором, Погостить во временах былых.
Вольный дух мне грудь отверз для слова, И меня навеки взяли в плен Тот, кто был, как сердце жизни новой, И стиха грузинского Арсен[143].
Оба не свидетели двадцатых — Братья этих памятных годов; Им, двоим — по духу младший брат их — Я доверил смуту ранних снов.
Сверстников я в них искал впустую: Позже их родился я на свет. День за днем, то плача, то ликуя, Прожил я шестой десяток лет.
Солнце, добрый утешитель, что же Не считаешь ты моих потерь? Вот на двадцать лет меня моложе Паоло и Тициан теперь.
Цвет меняет возраста примета, Но, как встарь, бушует в жилах кровь. Не теряет молодого цвета Наша нестареющая новь.
Хору народившемуся тесен Горного хребта широкий склон. Сердцем я вверяюсь морю песен, Гулу наступающих времен.
Век мой не обнес меня подарком — Кормит хлебом завтрашнего дня, Юность не скудеет в сердце жарком На седьмом десятке у меня.
И когда, как солнце из тумана, Жизнь встает и учит петь и жить, Как могу забыть я Тициана, Как могу я Паоло забыть?
Учит время:    даль близка.       И крепок, Как в былые годы, наш союз. Облака —    улыбок наших слепок, И в антеннах —    песни наших муз.

Ираклий Абашидзе (р. 1909)

Голос у Голгофы

Вот я у Голгофы,    О боже,    Вот я у Голгофы, Где свет мне забрезжил    И день твой погас при распятьи, Я — чистой молитвы грузин,    Благодатные строфы, И сонмам безбожных —    Я Грузии отчей проклятье.
Я — древо сухое,    Нагое,    Безлистное древо, Твой цвет — не увянет,    Твой ствол — непреклонен и строен, Ты — солнце,    Распятое    Дланью неправого гнева. Тень солнца померкшего — Казни я не удостоен.
И ведомо только тебе,    Только мне,    О, сладчайший, Блаженство распятья,    Что жители слезной юдоли — Народы земные —    Равняют    С отравленной чашей И мукой горчайшей, —    Одним только нам,    И не боле.
Я — червь,    Я — молящий о жалости грешник,    Но кто же, Кто зов твой услышал    И понял, как я,    Ты — властитель Всех душ,    Всех глубин тайнозритель,    Мой боже, Но душу твою    Кто, как я, изучил,    Мой учитель?
Кто истинней мог бы,    Смиренней, чем я,    Вдохновенней — Рыданья души твоей    Горлом почуять до дрожи, Постичь, почему    Ты, как в полдень взыскующий тени, Бессмертье само,    Верной смерти возжаждал,    Мой боже.
Кто лучше меня    Знает волю твою,    Что затмила Дневное светило    И крест возвела при Пилате? Врата распахнулись небесные,    Зрелость и сила По слову всевышнего    Пала на плечи дитяти.
И что есть распятье    И эта палящая жажда Смешения с прахом земным    И небесною влагой? И разве распятье    Не честь для того,    Кто однажды Увидел не в жизни    Отраду и высшее благо?
вернуться

143

Арсен Одзелашвили — народный герой Грузии, вождь восстания начала XIX века.