Я зову тебя: выйди из гроба!
Я ищу тебя: где ты, Дзевах?
Перед общей судьбою мы оба —
Уходящий в безвременье прах.
Отзовись на мой возглас грузинский,
На призыв стихотворной строки,
Чтоб рванулся твой конь исполинский,
Чтобы взвился твой сокол с руки.
Но вдова молодая со стоном
От тебя отвратила лицо,
И на камень холодный со звоном
С мертвых пальцев скатилось кольцо.
Твоего отгоревшего счастья
И биения крови твоей,
Может быть, не забыли запястья,
Виноградины пыльных камней?
Может быть, у твоих украшений
Память есть о движеньях живых
И твоей истомившейся тени
Вновь коснуться хотелось бы их?
Может быть, ты и вправду измучен
Вдовьим плачем над гробом немым?
Съеден ржавчиной меч, и приручен
Твой охотничий сокол другим.
Может быть, в одинокой могиле
Истлевавшие руки твои
О последних объятьях молили,
О блаженном земном бытии?
Время льнет к твоему изголовью,
Ты в глаза ему прямо смотри, —
Встань, Дзевах! Мы равны пред любовью, —
Патиахши, поэты, цари…
Знамена
Народ грузинский помнит времена,
Когда война
Пылала в нашем стане.
И мы знаменам дали имена:
Горгаслиани и Давитиани[146].
Потом пришла прекрасная Тамар
И — мнится:
Все окрестные твердыни —
Владычицы грузинской дивный дар.
И лик ее —
Был как мираж в пустыне.
И кровь и слезы воин проливал,
Взглянув на те стрельчатые ресницы,
Но знамени
Он все же не назвал
Благословенным именем царицы.
Не гром нагорья потрясал вокруг, —
Ираклий меч занес рукою смелой,
Чтобы потом
Немало вражьих рук
На башнях победителей чернело.
За ратный труд
Он был вознагражден —
Неизгладимой славы удостоен,
Но именем Ираклия
Знамен
Не окрестил отчизну спасший воин.
Взлетело знамя,
Пел военный рог,
Смывалась кровью жгучая обида,
Но кто из древних полководцев мог
Превысить Горгаслана и Давида?
Как будто в измерении ином,
Иным огнем
Они дышали оба…
Вахтанга называли
Волком-Львом —
И не смирился он под крышей гроба.
Так — пенье стрел
Любил Вахтанг один,
И нашу славу он донес до Ганга.
И над Кавказом —
Выше всех вершин,
Как радуга,
Светился меч Вахтанга.
И этот меч
Потом извлек Давид.
Чтобы пред ним
Два моря трепетали:
Со старой фрески
Нам в лицо глядит
Живое око,
Полное печали.
Арабский всадник пал к его ногам.
Не спасся турок от его погони —
И держит царь
Золотоглавый храм,
Как робкую голубку,
На ладони.
Строптивый враг
Не смел перечить нам,
И никому
Мы не платили дани,
И реяли,
Подобные орлам,
Давитиани и Горгаслиани.
Служители воинственной судьбы
Бросались на врагов неусмиренных,
Подобно львам,
Встающим на дыбы,
Могучим львам
На боевых знаменах.
Когда Тимур
Дорогу пролагал
Хмельным от крови
Полчищам пророка,
Стояли мы
Неколебимей скал
У тех полотнищ,
Поднятых высоко.
вернуться
146