Я над миром длань простер.
По ложбинам кровь течет,
Кровь течет по склонам гор,
По вершинам кровь течет.
Будто ангел Азраил,
Стадо пленных на убой
В стольный город свой — Мушкил
Я гоню перед собой.
Всех оставшихся в живых
Приведу на Ак-Дарью,
Утолю я кровью их
Жажду лютую свою».
Слыша эту похвальбу,
Истомившийся народ,
Бьющийся, как сокол в сетях,
Переменчивую судьбу
Проклинал в бескрайных песках,
Проклинал врагов,
Стенал,
Брел в цепях по степям седым,
Горевал народ, вспоминал,
Призывал свою Гулаим,
Говоря:
«Девица она,
А уж как смела и сильна!
Средь своих сорока девиц,
Как тарлан-орлица она
В стае молодых соколиц.
Если разъярится она —
Гору перерубит клинком.
На коне примчится она —
Суртайшу потопчет конем».
И народ расспрашивал птиц,
Улетающих на юг:
«Скоро ли своих соколиц,
Сорок милых своих подруг,
Дочь моя на бой поведет?
Скоро ли спасения мед
Поднесет к моим устам?
Скоро ли на грудь мне прольет
Свой целительный бальзам,
Возвратит плененных сирот
К незабвенным их очагам,
Приведет моих сыновей
В город молодости моей?»
Отвечали птицы:
«Не плачь,
Не рыдай, гонимый народ, —
Солнце и для тебя взойдет.
Сорок дочерей твоих
На конях —
Где вскачь,
Где влет —
Поспешат по твоим следам,
И клинки мечей боевых
Зазвенят-заблестят в ночи,
Вражью кровь на песок прольют…
А когда совершится суд,
Эти доблестные клинки
Трижды благословит певец.
Хану — смерть,
И плену — конец.
Ты восставишь высокий кров
И затеплишь яркий очаг
На священной земле отцов.
Мир тебе во веки веков,
И да будет проклят твой враг!»
Скованный по рукам и ногам,
На убой гонимый, как скот,
Но непокоренный народ
По глухим пескам,
По немым тропам
Шел, сопротивляясь врагам,
Задыхаясь от жгучих слез,
Ждал народ свою Гулаим
И в истерзанном сердце нес
Веру в будущее свое.
Измывался палач над ним,
Но не мог его побороть,
И впивались в живую плоть
То стрела,
То меч,
То копье…
Расстелила смерть по земле
Цепкую и крепкую сеть,
Души ловит в беззвездной мгле, —
Душам не уйти от ловца.
Горько, горько, друзья мои,
О страданьях народа петь, —
И немеет язык певца…
Песня восемнадцатая
Нам запевки петь — недосуг,
Мы помчимся, друзья мои,
В горы, на заснеженный луг;
Возвратимся, друзья мои,
В тесный круг
Сорока подруг,
Сорока сестер Гулаим;
Подивимся, друзья мои,
Силе и красоте ее.
Травы приминая в степях,
Снежный прах
Взметая в горах,
Сорок дней и сорок ночей
Вдалеке от своей земли
Сорок девушек провели.
Сорок дней и сорок ночей
Радовались воле своей,
Закаляя борзых коней
И учась науке войны.
Молвит, наконец, Гулаим:
«Ну-ка, милые, поглядим —
Хорошо ли закалены
Ваши резвые скакуны,
Поглядим — на что вы годны!
Время ветру подставить грудь,
Время, сестры, в обратный путь!»
Мчатся девушки на конях,
Привставая на стременах,
Стрелы звонкие вдаль меча,
Плотный воздух рубя сплеча.
Мчится Гулаим впереди,
Актамкера камчой[10] хлеща,
И неведомо ей самой,
Отчего у нее в груди
Сердце храброе, трепеща,
Полнится тревожной тоской,
Отчего за слезой слеза
Набегает ей на глаза?