Как-то кто-то сказал Мане:
— Ты что уши развесила? Выдумывает он всё...
— Завидуете? — презрительно проронила Маня и прошла мимо обидчика, гордо вскинув голову в старушечьем платке.
В отряд Петряя и отправился наш Олег, совершенно счастливый тем, что уходит из-под руки Деда и вырывается «на оперативный простор».
И Петряй был доволен. При всех своих выходках он был парень скромный. Блестящий Олег в качестве помощника — это ему понравилось.
Была еще причина, по которой Олег с легким сердцем уходил от нас: нелады с Прохором Безухим. Тима назвал его Пьер Безухов — наверно, по принципу противоположности. Прохор был желчный, сердитый мужик, высокий и костистый, с плохо зашитой раной вместо левого уха. Он мог запросто обидеть кого угодно, но многое в нем привлекало. Особенно то, что мы все были для него родной семьей. Сварливый дядька, но с головой и сноровкой, а главное — свой, куда денешься! — так его все воспринимали.
Он ведал у Деда «закладами»: тайными складами боеприпасов и продовольствия, которые закладывали впрок на тех участках, где предполагалось действовать, когда немцы окончательно закроют горловину. Таких тайников было в лесах много. Знали их расположение только Прохор и его ребята, которые рыли ямы, возили грузы, маскировали. Прохор составлял план местности и обозначал условными знаками приметы, по которым легко будет отыскать и вскрыть заклад.
По армейским мерилам это занятие было вроде бы интендантским, снабженческим, но здесь оно имело особое значение, а по доверительности шло наравне с шифром.
Дед захотел иметь общую карту закладов, и Олег взялся за это дело: он у нас был специалистом по топографии. Никто из нас не умел сделать кроки, план, карту, как Олег, так красиво и старательно малюсенькими буквочками выписать названия, так точно определить масштаб.
Всё, что выходило из-под рук Олега, было точно, изящно, наглядно. Когда перед ним легла груда неряшливых Прохоровых бумажек, Олег брезгливо в них покопался и сказал, что всё надо начать сначала. Прохор страшно засопел, но согласился начать сначала.
Они стали работать, и было смешно видеть их рядом, склонённых над бумагой, таких разных: дикообразного Прохора с седой щетиной на впалых щеках, с угрюмым взглядом умных блёклых глаз под кустистыми бровями и франтоватого Олега, который мог побриться, сидя в воронке от снаряда.
Как-то они все-таки ладили, и карта вроде получалась, хотя Олег называл Прохоровы планы «бездарной самодеятельностью» и считал, что по ним и сам Прохор ни черта не найдет, не говоря уже о других людях, которым придется, может быть, вскрывать заклады. И действительно, было страшновато себе представить, что целый отряд может остаться без питания и взрывчатки, когда придет срок, а заклады будут лежать в земле.
И опять Прохор сопел, но не возражал, когда Олег вносил уточнения и проверял на местности. Прохор мрачно смотрел на красивые цветные листы, разделанные Олегом по всем правилам, и казалось, что именно по ним ему труднее ориентироваться, чем по своим каракулям.
И вдруг «альянс» с треском лопнул. Олег доложил Деду, что работа по закладам в принципе неправильно поставлена, потому что все помощники Прохора знают о всех закладах. Для создания склада достаточно трех человек? Достаточно. Значит, пусть эти трое и знают только об одном складе. А другие трое — тоже только об одном.
И тут Прохор уперся: «Артельно работали и дальше так будем».
Может быть, формально рассуждая, можно было признать правоту Олега, но здесь, в лесах, действовали свои законы. Ребята у Прохора были, как он говорил, в семи водах мытые, он им верил и ничего слушать даже не хотел.
Дед поддержал Прохора.
— Не морочь ты ему голову, — сказал он Олегу, — он человек особый.
Олег пожал плечами и спокойно заметил:
— Когда-нибудь вы поплатитесь за свой либерализм.
За «либерализм» Дед шумнул на Олега и забыл об этом споре. Не забыл Прохор.
А Олег стоял на том, что раз нас прислали сюда в качестве инструкторов, то долг ему не позволяет мириться с «благоглупостями дремучих мужиков».
Бельчик, который подружился с Прохором, сказал, что он вовсе не дремучий, а очень толковый человек, до оккупации служил уполномоченным по заготовкам.
— Ой, уморил, — кричал Олег, —«по заготовкам»! Какой мощный военный опыт!
Они поссорились, и Олег ушел, обиженный на нас с Тимой за то, что мы его не поддержали. А Бельчик припомнил наш путь в леса, и как он ходил с Олегом в разведку в Князево, и Олег не поверил колхозникам. Они говорили, что у них немцев не было, а Олег считал, что должны были быть, что другим путем немцы пройти не могли. И что мужики скрывают полицаев.