Иные снаряды попадали в окоп, и тогда в воздух взлетали вперемешку с землей разорванные на куски человеческие тела. Воины впервые видели такое и от испуга не имели сил стрелять.
Обстрел из пушек прекратился, над полем несколько минут стояла тишина. Пошла в атаку пехота Ма Шимина. Солдаты с обнаженными саблями заполнили поле, как саранча.
Мачжуниновцы шли уверенно, будто на гулянье, и когда они приблизились, Ходжанияз скомандовал:
— Стреляйте!
Воины открыли огонь. Передние ряды наступающих повалились, однако остальные, не обращая на это внимания, продолжали идти. Уйгуры обрушили град пуль на ряды приближающихся мачжуниновцев и в конце концов заставили залечь. Теперь вступили в дело снайперы Ходжанияза. Каждый их выстрел достигал цели. Оттого, что пехота натолкнулась на прочную преграду и вместо атаки перешла к обороне, Ма Чжунина охватила ярость, и он скомандовал:
— Кавалеристы, вперед!
Конники Ма Хусяна заиграли в воздухе клинками и с криками: «Ша! Ша! Ша!» — бросились в атаку.
— Курбан, по коням! — приказал Ходжанияз.
Без промедления схватились конники обеих сторон. Звон и скрежет скрещивающихся клинков, предсмертное ржание лошадей, остервенелые крики: «Ша! Ша!» и «Аллаху акбар!», смешавшись, закружились в столпотворении над полем боя. На другом фланге сцепились конники Решитама и Бэйда.
В кавалерийском бою ходжаниязовцы остановили противника и заставили попятиться. Пехота Ма Чжунина тоже не могла двинуться вперед.
— Молодцы, дети мои, молодцы! — кричал Ходжанияз, довольный, что берет верх.
Он вскочил на коня и с возгласом: «Аллаху акбар!» — ринулся в бой вместе со своей охраной. Отпустив поводья своего бурого с белым пятном на лбу коня, он мчался, стреляя сразу из двух маузеров. И его воины бросились вперед, повергая и тесня противника…
Ма Чжунин увидел, как Ходжанияз ворвался в гущу схватки. «Восхищен твоим мужеством, — одобрил он. — Могу первой же пулей снять тебя с коня, но не сделаю так. Живым возьму…» И он направил коня на поле сражения. Шашки с серебряными эфесами в обеих его руках заискрились в лучах солнца. Солдаты, увидев приближающегося вскачь Га-сылина, перестали отступать и перешли в контратаку. Сражение превратилось в ожесточенную резню. И если бы Ма Чжунин не пустил в дело автомашины с пулеметами, Ходжанияз мог выйти победителем из этого боя. Но, к сожалению, приближавшиеся с громыханием чудовища нагнали страх на «карательпеков» Решитама, они дрогнули, попятились, а потом побежали, за ними последовали остальные, бросая позиции, разбегаясь в разные стороны…
— Дети мои, не бегите! — заклинал Ходжанияз, перестав стрелять. — Бейте по машинам, не бойтесь!
Но ничего не смог сделать. Около него мало кто остался, поневоле и ему пришлось отступить. Они укрылись в зарослях кустарника неподалеку. Ма Чжунин войти в заросли не решился, он распорядился преследовать и уничтожать всех бегущих…
Ма Цзыхуэй доволен. Теперь он может выйти из окружения, в открытом поле лицом к лицу схватиться с врагом. В доставленной от Ма Чжунина секретной директиве предписывалось связать отряды Оразбека и Шамансура, не позволить им оказать помощь Ходжаниязу. Если бы поход Ма Чжунина на Кашгар задержался еще на месяц, гарнизону Ма Цзыхуэя после длительной осады пришлось бы под угрозой голодной смерти отважиться на вылазку из крепости Нового города и пойти на рискованный прорыв, грозивший полным уничтожением его сил. Зато теперь Ма Цзыхуэю представился удобный случай: руки самого опасного врага — Ходжанияза — связаны.
Ма Цзыхуэй разделил гарнизон на два отряда. Первый должен приковать к себе внимание Оразбека — со стен крепости обстреливать Старый город Кашгара. Второй отряд тем временем скрытно выйдет наружу через подземный ход под южными воротами и навяжет двигающемуся из Яркенда Шамансуру встречный бой.
Ма Цзыхуэй — в день, когда между Ма Чжунином и Ходжаниязом завязалось сражение у Чокан-яра, — приказал начать обстрел Старого города.
«Они решили атаковать», — предположил Оразбек и привел войска в боевую готовность. Он занял оборону перед северными и западными стенами Нового города. Поднялась интенсивная перестрелка.
Этой же ночью Ма Цзыхуэй вывел через подземный ход второй отряд и двинулся в сторону Янгисара. Он стремился не пустить Шамансура в Янгисар, перехватить его в Хемитовой балке и разгромить. «Тебя, хотанец, — заочно обратился он к Шамансуру, — возьму в плен и выставлю голову твою на позор — только так удовлетворится моя месть».