— А ты лучше встань и принеси чего-нибудь. Потолкуем… Завтра, может, в бой пойдем.
— В б-бой?
— В бой! Неужели испугался, Рози-ака?
— Нет… — замялся Рози и быстро вышел — смутился оттого, что действительно испугался слова «бой».
Заман, хоть и дивился странному настроению Рози, не стал выспрашивать. Его мысли были заняты предстоящим боем. «Тут одной смелости да дерзания недостаточно. А у меня ни мастерства, ни опыта… так что же, подставлять под пули джигитов, которых мне доверят? Нет, лучше следовать правилу: „Десять раз схитри — один раз сразись“…»
— Все спят, — вошел Рози.
— Я сыт. Был в гостях у Шамансура. Хотел лишь с тобой посидеть, Рози-ака.
— За внимание спасибо. — Настроение у Рози с приходом Замана улучшилось. — Вот этот бурдюк, он потряс в руке забулькавший кожаный мех, — я выпросил у приятеля-монгола. — Рози примостил бурдюк на столе и высыпал из кармана две горсти орешков. — Мусалляс с миндалем, скажу я вам, в обнимку пойдут!
— Твой спутник и в пустыне с голоду не пропадет, а, Рози-ака!
Две пиалы со звоном встретились.
— Ух, вино с миндалем, Рози-ака, достойно прославления!
— Янгисарские орехи стоят гроши и на вкус хороши, так о них говорят. И сладки, и дешевы. Жив буду, Заманджан, столько садов вам покажу!
— Сладостные слова! — Заман налил еще.
Они обычно редко прикасались к спиртному. Чуть-чуть выпивали во время душевных бесед. А сегодня раз за разом чокались пиалами.
— Так, говорите, пойдем в бой?
— Пусть другие делают что хотят. А такие, как мы, пойдут биться за родину, за народ. Не ради ли этой высокой цели отправились мы из Кульджи, Рози-ака?
— На этот раз бой представляется мне тяжелым, черным и страшным…
— Мы с тобой будем сражаться бок о бок.
— Ладно! — улыбнулся Рози. — Рядом с вами не только белотюбетеечникам, но и самим дьяволам покажу Шакурову мать!
Заман беззаботно рассмеялся. В дверь постучали.
— Кто? — спросил Рози.
— Можно войти?
— Можно, входите, — ответил Заман.
Дверь отворилась, на пороге появился разряженный Сайпи. Он поздоровался, приложил руку к груди.
— Добро пожаловать. Пожалуйста, садитесь, Сайпи-эфенди.
— А вы уединились и наслаждаетесь в свое удовольствие, — сказал Сайпи. Его голос напомнил Рози и Заману жужжание осы, попавшей в пустую тыквянку. — Хотел бы поговорить с вами наедине. Ваш человек…
Заман перебил его:
— Между нами нет высшего и низшего. Можете говорить не стесняясь.
— Вы, Заманджан, оказывается, не знаете, что для одной беседы вполне достаточно четырех ушей…
— Подозрительность — это когда сомневаются не только в другом человеке, но и в самом себе. — Заман, однако, сделал Рози знак выйти.
— Вряд ли достойно, Заманджан, быть запанибрата со слугой, — Сайпи скосил глаза на дверь. — Начальник не должен отказываться от учтивого отношения к себе.
— Гаип-хаджи с вами тоже так обращается?
— Я — другое дело. Я отпрыск известной семьи, и не оскорбительно ли равнять меня с поденщиком Рози?
— У вас ко мне важное дело? — спросил Заман.
— Только с коня — и пришел проведать вас… У меня много новостей.
— Мои уши наготове.
— Ходжанияз отступил…
— Знаю.
— Ма Цзыхуэй из окружения…
— И это знаю.
— Богачи, дорожа жизнью…
— Бегут. Некоторые назиры скупают золото.
— Откуда вы все знаете? Вы же в стороне! — удивился Сайпи.
— Мы не такие глупцы, как вы предполагаете. — Заман налил в пиалы мусалляса, протянул одну Сайпи. — Выпьем за ваш благополучный приезд, за то, что вы не упали с лошади.
— Опять колкость. Высокомерный вы человек…
— Не будем переходить на резкости.
— Прекрасно…
— Скажите-ка лучше: зачем Гаип-хаджи приехал в Янгисар? — Заман налил еще вина раскрасневшемуся уже от первой пиалы Сайпи и заставил выпить.
— Вы что, до сих пор не знаете, что за человек наш Гаип-хаджи?
— Мы не смеем даже подойти близко к нему. — Заман притворно вздохнул.
— У нашего наставника корень прочный. Один его конец…
— Вы что-то замолчали, приятель?
— Это к вам не относится. Все равно не поймете, — махнул рукой Сайпи. Он хоть и опьянел, но старался держаться.
— Говорите, пришли задушевно побеседовать, посекретничать, а сами замкнулись, затаились, боитесь лишнее сказать, — начал допытываться Заман.
Он предложил еще пиалу мусалляса, но Сайпи покачал головой: