Японский лазутчик в соседней комнате тоже не спал — ждал, когда в доме все затихнет. Едва наступила тишина, он бесшумно подошел к двери, прислушался, потом, вернувшись к столу, достал из чемоданчика портативную рацию. Его сообщение в Токио касалось беседы с Ма Чжунином.
Утром Ма Чжунин не смог заниматься делами — от бессонной ночи болела голова. Выпив специально приготовленное лекарство с опиумом и выслушав сообщение о том, что известный ему вожатый караванов Моллахун из Восточного Туркестана просит принять его вместе с каким-то незнакомцем по очень важному делу, генерал лег спать.
С Моллахуном и его товарищем он встретился после обеда.
— Кто это? — спросил Ма Чжунин у Моллахуна после приветствий.
— Это мой спутник, Га-сылин.
— Торговец или, как ты, водит верблюжьи караваны?
— Нет, Га-сылин, он прибыл для встречи с вами.
— С вашего позволения, господин сылин, хотелось бы поговорить с вами конфиденциально, — сказал Пазыл — это был он, — вставая с места.
Ма Чжунин с удивлением посмотрел на Моллахуна.
— Честно говоря, Га-сылин, я здесь лишний человек. Мне можно и выйти. — Моллахун поднялся.
— Подожди, сиди. Может, не будешь лишним.
— Когда двое беседуют, третьему нечего делать, я лучше выйду, Га-сылин.
— Ну, тогда можешь попить чаю в приемной. Так что ты за человек? — спросил он у Пазыла.
— Все сказано в этом письме. — Пазыл протянул зашитое в лоскут письмо.
Ма Чжунин вспорол шов и, вытащив письмо, стая внимательно читать его. Лишь первое слово «бисмилла» было написано по-арабски, все остальное — китайскими иероглифами. Дважды пробежав текст глазами, Ма пристально посмотрел на Пазыла.
— Ты хорошо знаешь наш язык или нужен переводчик?
— Свое дело объяснить смогу.
— Хорошо. Когда возвращаетесь?
— Разумеется, после ответа господина Га-сылина.
Ма Чжунин по привычке быстро вскочил с места и начал ходить по комнате, держа руки за спиной.
— Где сейчас Ходжанияз? — спросил он, остановившись перед Пазылом.
— В Кумульских горах, — ответил Пазыл.
— Сколько у вас винтовок?
— Пока около пятисот, — приврал Пазыл.
— Очень мало. Как же вы хотите начинать дело? — сердито спросил Ма Чжунин.
— Вот потому и просим вас помочь, Га-сылин.
Генерал задумался. Ходжанияз в письме призывал объединиться и, выступив совместными силами против гоминьдановцев, освободить свои народы. Однако Ма Чжунин мечтал с помощью Японии завладеть Восточным Туркестаном. Для этого сейчас, разумеется, нужно объединяться, с Ходжаниязом, но на каких условиях — вот в чем вопрос. Кто за кем пойдет — он за Ходжаниязом или Ходжанияз за ним?
— Вы где остановились? Вместе с Моллахуном?
— Да-а! — с досадой проговорил Пазыл: он понял, что ответа сегодня не получит.
— Не переедете ли вы в штаб — сылинбу? Удобнее было бы вести переговоры.
— Я не против. Но хорошо бы побыстрее получить ответ.
— Вы слишком требовательный и торопливый посланник, Па-сяньшэн, — рассмеялся Ма Чжунин.
— Обстановка требует этого.
— Понимаю. Сегодня будьте гостем. Завтра получите ответное письмо. До Кумульских гор вас доставят на машине.
Вечером, после ужина, опять состоялась беседа Ма Чжунина с большеголовым японцем. На этот раз Сато вышел из рамок сердечного отношения и держал себя как наставник.
— Не упускайте случая, Га-сылин. В военном походе время и удобный случаи обеспечивают победу, — поучал он, развалившись в кресле.
Ма Чжунин с удивлением смотрел на обнаглевшего лазутчика, почувствовавшего себя хозяином в этом доме. Ярость вдруг ударила в голову молодому генералу, и он едва не бросился на японца, но сдержался: «Подожди, успокойся, — говорил он себе, — этим можно навредить делу, но еще настанет час…»
— Что вы уставились на меня, господин Га-сылин? Или вам не по душе открытый разговор? — усмехнулся Сато. — Но, защищая вас, мы иногда вынуждены резко говорить с вами. — Этими словами японец хотел смягчить недовольство генерала, а про себя думал: «Этого упрямого дунганина надо прибрать к рукам, пока не поздно, иначе он, как строптивый конь, может скинуть седока».