— Только что доставили из Турфана. Ну-ка, дорогие гости, отведайте, — предложила она.
— Ты становишься необычайно щедрой при виде дунганских братьев, — улыбнулся Шэн Шицай.
— А кто же еще может быть мне приятен в этом крае, кроме них?.. Если у вас нет секретов, я посидела бы с вами…
— Что нам скрывать? Садись, — разрешил Шэн Шицай. — Беседа с участием женщин протекает живее.
— Мы не знаем, как и благодарить Шэн-тайтай за гостеприимство… — начал Ма Дасин, но хозяйка перебила его:
— Извините, что не смогли принять вас достойным образом. Может быть, в дальнейшем будем встречаться семьями?
— О… спасибо вам, Шэн-тайтай! Если вы посетите наши убогие жилища, это будет для нас высокой честью, — заговорил Чжао Голян.
— Да, — вскинула тонкие брови тайтай, будто вспомнила что-то важное, — правда ли, что Га-сылин пошел на объединение с этим черным чаньту Ходжаниязом?
Она назвала Ма Чжунина Га-сылином — юным командующим, — как звали его в знак уважения дунгане. Ее вопрос открыл дорогу Шэн Шицаю, который ждал удобной минуты для разговора на эту тему.
— Вы, наверное, слышали об этом? — обратился он к дунганам.
Ма Дасин, только что положивший на язык ягодку винограда, поперхнулся, услышав этот вопрос.
— Аб-солютно н-ничего н-не слышали, — закашлялся он.
— Вражда с нами не доведет Ма Чжунина до добра, — сказал Шэн Шицай. — Да и какой смысл Ма Чжунину ради уйгуров жертвовать дунганами? Признают ли уйгуры власть Ма Чжунина? По-моему, они воспользуются его армией, а когда наступит час, поспешат от него отделаться.
— Может быть, — снова вмешалась в разговор хозяйка, — Га-сылин ищет славы и высоких должностей?
— Если дело только в этом, мы охотно раскрыли бы ему свои объятия. Главное — покинет он Ходжанияза или нет. Как вы думаете, друзья?
— Мы даже не знакомы с этим человеком…
— Не в том суть, знакомы или нет, — прервал Ма Дасина Шэн Шицай. — Га-сылин пользуется большим уважением в Цинхае, а здесь не меньше значите вы. Разве вам трудно найти с ним общий язык?
— Тем более что если вы все объясните Га-сылину, то между китайцами и дунганами никогда не будет вражды. — Произнеся это, Шэн-тайтай собственными руками положила крупные кисти винограда Ма Дасину и Чжао Голяну.
— Не затрудняйтесь, тайтай, — Ма Дасин сам потянулся к блюду. — Для укрепления союза китайцев и дунган мы не пожалеем ничего.
— Мудро сказано, Ма-сяньшэн. Уверен, что вы сумеете предотвратить возможные недоразумения, поэтому так откровенно говорю с вами. Мы не требуем, чтобы Га-сылин повернул оружие против уйгуров. Достаточно, если он не пойдет с Ходжаниязом. А мы сумеем это оценить…
Долго говорил со своими гостями Шэн Шицай, обещая высокие чины и награды или завуалированно угрожая за ослушание самыми мрачными последствиями для «братьев-дунган»…
Глава одиннадцатая
Отряды Ходжанияза прошли перевал Дутуй и достигли джайляу Читирлик у озера Барколь на день раньше согласованного с Ма Чжунином срока. Чабаны, недавно прикочевавшие на эти пастбища, при виде неожиданно появившихся вооруженных всадников начали разбегаться, но люди Пазыла успокоили их, заверив, что они могут безбоязненно заниматься своим делом — никто их не тронет. Чиновников, прибывших сюда для сбора налогов, разогнали, а отобранный у них скот распределили между чабанами. Все это произошло в пятницу — почитаемый мусульманами день, и Ходжанияз решил провести послеполуденное богослужение, пригласив на него чабанов. На берегу быстрой речки вбили в землю колья, между ними натянули веревки — привязывать чабанских лошадей.
Когда собралось много народу, прозвучал призыв муэдзина. Появился Ходжанияз, в зеленой чалме и белом чекмене, прошел перед выстроившимися повстанцами и пастухами к месту имама — предстоятеля в молитве.
Когда закончилось чтение пятничной молитвы — хутбы, Пазыл, встав на большой камень, заговорил:
— Братья! Мы поднялись против злейшего врага. Взяли в руки оружие, чтобы освободить вас, чабаны! Кто не желает быть рабом, кто любит свободу, кто хочет встать на защиту родины, пусть вместе с нами берется за оружие!
— Смерть врагу! — раздалось вокруг.
— Нельзя допускать розни между уйгурами, казахами, узбеками, киргизами, дунганами, монголами! Мы все угнетенные, у всех нас одна судьба. Мы должны привлекать на свою сторону китайцев, стонущих под ярмом гоминьдана. Мы против гнета и бесправия, мы не расстанемся с оружием, пока не завоюем победы!