— Замана видели?
— Нет.
— Не влез бы этот поганец.
— Я говорил с Моллахуном. Хатипахун и его единомышленники отдаляют Замана от Ходжанияза. Сейчас только Сопахун поддерживает его.
— Вот… — Юнус взял со стола бумагу. — Первое распоряжение Ходжанияза: изъять зерно у перекупщиков и распределить среди дехкан на семена. Второе — призвать под ружье добровольцев. Завтра нам прежде всего надо пожертвовать Ходжаниязу все свои запасы продовольствия, опередить, пока их у нас не отняли.
— Сколько денег пропадет! — Даже в полумраке стало заметно, как побледнело обычно красное лицо Турди.
— Не беспокойтесь приятель, убытки вернем иными путями.
— Делать нечего, будь по-вашему… — вздохнул Турди.
— С другой стороны, надо распространить листовки о том, что Ходжанияз враг баев, встал на путь красных, отбирает добро у зажиточных. Пусть усилится недовольство баев!
— Это вы как знаете. С какими хлопотами собирал я продовольствие! Как жалко! Да сейчас бы цены поднять, сколько прибыли сразу было бы… — снова вздохнул Турди.
— Следующее… — Юнус раскурил сигарету и продолжал: — Надо отпечатать тысячу листовок, в которых очернить Ходжанияза и Сабита-дамоллу.
— Пирим… — ужаснулся Турди, взывая, по обычаю уйгуров, в тяжких случаях к помощи духовного покровителя.
— Оставьте свои «пирим-мирим»! Подошло время определить к делу и тех двух, которых вы откармливаете как на убой.
— Ибрагим готов.
— Он, по-моему, труслив. Скажи: «Заман пришел» — и засеменит прочь, как перепелка в траве.
— Пусть так, но знаменитого Пазыла он все-таки провел!
— Не провел, а предал. Как бы и с нами не обошелся так же. За ним глаз да глаз нужен. А тот человек когда придет?
— Уже должен ждать во внешнем дворе.
— Зовите, поговорим.
— Во рту пересохло, промочить бы! — Турди взглянул на коньяк, облизал губы.
— Дело завершим — и жажду утолим.
— Глотку хоть смазать… — Турди отправил в рот два жирных куска баранины, вышел.
Пока он ходил за Масаком, Юнус еще раз просмотрел подготовленные для отправки Шэн Шицаю секретные телеграммы — о численности исламских солдат, их вооружении, местах расположения, с данными о Командном составе. Кое-что дополнил.
Вошли Турди с Масаком. Не поздоровавшись, Масак приткнулся к косяку, замер у входа, как кривой куст.
— Садись! — показал место Юнус.
Тот, не поблагодарив, опустился, словно верблюд, на колени. Грубость, соединенная с тупостью и слабоумием, так и выпирала из него.
— Хочешь разбогатеть и жениться на хорошенькой вдовушке?
— Хи… чего ж не хотеть? — не задумался Масак и показал в улыбке желтые зубы.
Юнусу стало противно, он приподнял край ковра и сплюнул.
— А человека убить сможешь?
— Чего ж не убить? — Теперь Масак посмотрел на Турди, который знал, что еще в Кульдже во время ссоры из-за денег Масак придушил сестру и пырнул ножом брата, потом бежал в Кашгар, где убил товарища и присвоил его имя. Турди не раз пользовался его услугами.
— Если мы сейчас пошлем тебя убить человека, пойдешь?
— Чего ж не пойти?
Удивленный его ответами, Юнус взглянул на Турди: «Тварь в своем уме?»
Турди понял его взгляд.
— Объясняться с ним бесполезно. Но если получше втолковать поручение, исполнит в точности.
— Чего ж не исполнить? — Масак по привычке глядел в сторону.
— Смотри сюда, Масак, — начал внушать Юнус, поймав его бегающий злобный взгляд. — На этот раз нужно убить не какого попало человека. Не будешь осторожен — поймают. Понял?
— Чего же не понять?
— Не говорите ему лишнего. Растолкуйте, что делать, и все, — вмешался Турди, знавший Масака.
Юнус уже несколько дней обдумывал план убийства Замана. Слово за словом он вдолбил свой план Масаку. Юнус пообещал убийце в случае удачи тысячу саров[33] серебром, молодую женщину и переброску в любой город, по выбору.
Глава пятая
Как путник, поднявшись на высокий перевал, осматривает окрестности, так и Шэн Шицай, достигнув известных ступеней в походе к вершинам власти, огляделся вокруг. Он последовательно придерживался одного из правил китайской политики — «ловить зайцев на двуколке», то есть натравливать на сильных соперников более могущественных, превращая в свою добычу и тех, и других. И преуспел во многом. Еще три года назад пресмыкался перед властителями, хотя был не из профессиональных прихлебателей, что сгорбились в постоянных поклонах, но неуклонно продвигался к своей затаенной цели — стать вершителем судеб народов Синьцзяна. «Я отнял власть у Цзинь Шужэня. Устранил соперников: Цзинь Чжуна, Лю Шаотена, Тао Минью, грозного генерала Чжан Пейюаня — избавился от возможных опасностей. Постоянно угрожавших Ма Чжунина и Ходжанияза отбросил в Южный. Синьцзян. Что дальше? Руки теперь длинные, сил достаточно, можно сделать все. Ма Чжунину нанести решающий удар, „республику“ Сабита-дамоллы уничтожить — вот главные задачи!» — уверенно заключил Шэн Шицай и, вызвав секретаря, приказал немедленно созвать военно-административное совещание.