Култум провела бы в этой осиротевшей мастерской всю ночь, если бы мать не разыскала ее и не унесла к себе в теплую постель.
2
Мать и дочь проснулись от звука гонга, сзывавшего мастеров на работу в светлое двухэтажное здание художественного комбината.
Бика по привычке вскочила, но тут же вспомнила, что теперь из их сакли уже некому торопиться на работу.
В окно светило яркое горячее солнце, высоко поднявшееся над горой Дупé-даг на ясном бирюзовом небе. Природа будто хотела подбодрить убитых горем женщину и девочку.
Бика, сидя на постели, не спускала глаз с дочери, нежно гладила ее по голове и тихо плакала.
— Милая моя! Как же мы теперь жить с тобой будем? Если бы ты была мальчиком, заняла бы место отца, стала бы златокузнецом… Ты уж, родная, старайся, учись хорошо.
Култум лежала с открытыми глазами и молчала. Она вообще была не очень разговорчивой, только в беседах с отцом менялась, раскрывалась, как цветок. Сейчас девочка слушала мать, а сама наблюдала, как луч солнца поднимался по стене все выше и выше, как купались в нем тысячи невесть откуда взявшихся пылинок. Из комнаты, где обычно отец любил сидеть со своими гостями, донесся бой старинных стенных часов. Их давно еще привез дедушка из какой-то далекой страны. Семь звонких ударов… Надо собираться в школу.
— У меня в ногах такая слабость, я стать на них не могу, — сказала Бика.
— А ты полежи, мамочка, — отозвалась девочка, — я сама согрею чай.
— Не вовремя ты ушел от нас, Бахмуд! — снова заплакала Бика.
Култум готова была тоже разрыдаться, но сдерживалась — ей надо было утешать маму.
— Мамочка, — сказала она, — слезами папу не вернешь. Нам теперь надо с тобой подумать, как мы жить будем.
Бика закивала головой, вытирая краем платка слезы.
— Ты права, моя умница! Ничем не вернуть отца.
Култум прошла в мастерскую. Она с грустью посмотрела на инструменты: резцы, молоточки, клещи — все они разложены на полке в строгом порядке и будто тоже вопрошают, что им теперь делать. Девочка вздохнула, нашла шкатулку, в которой отец хранил свои изделия, и вернулась в комнату к матери. Они открыли шкатулку. В ней оказалось несколько серебряных наперстков, около десятка колец и три пары серег с бирюзой.
— Ненадолго нам хватит этого… — в раздумье сказала Бика, рассматривая содержимое шкатулки. — Может, продать инструменты отца? Зачем они теперь нам?
Култум испуганно посмотрела на мать и робко попросила:
— Мамочка, пожалуйста, не продавай инструменты! Это же память об отце!
— Да, девочка, ты права. Ну да ладно, что-нибудь придумаем. А сейчас и мне пора вставать. Корову надо подоить и выгнать в стадо. Люди будут приходить сегодня, приберусь в доме. И ты, родная, поторопись в школу, не опаздывай.
3
Култум надела черное платье, вышла на террасу, умылась, напилась чаю с хлебом и сыром, взяла сумку и отправилась в школу.
Школа расположена по соседству с художественным комбинатом, где работал мастер Бахмуд. Култум задумалась, глядя из окна школы на комбинат. На глаза ее навернулись слезы. В эту минуту она вдруг услышала свое имя. Учитель вызывал ее к доске — видимо, решил отвлечь девочку от горьких дум.
Был урок рисования.
— Култум, попробуй нарисуй по памяти зайца.
Девочка замешкалась. Она не раз видела живых зайцев. Однажды отец даже принес с охоты двух зайчат. И Култум долго ухаживала за ними, кормила, чистила, пока они не подросли. Потом их отпустили на волю. Не раз ей доводилось видеть зайцев на картинках, в кино. Но сейчас на доске у нее ничего не получалось — какой-то уродец с торчащими ушами.
Учитель подошел и двумя-тремя штрихами подправил рисунок.
— Ничего, — сказал он, — в другой раз лучше нарисуешь. Ты будь наблюдательной, запоминай все, что видишь вокруг.
Учитель говорил очень ласково. И, может, именно оттого у Култум снова навернулись слезы. Она прошла мимо своей парты, где сидела рядом с Манáфом, сыном директора комбината, и молча села на последнюю парту; ей было неловко. Но ребята сделали вид, что ничего не заметили. Даже Манаф, который раньше больше всех дразнил ее, сегодня был совсем другой. Все очень сочувствовали Култум.
Едва прозвенел звонок, Манаф собрал ребят:
— У Култум большое горе. Ей надо помочь…
Култум стояла за дверью и все слышала. Она вихрем влетела в класс и с обидой в голосе сказала: