Выбрать главу

«Мы по разные стороны баррикад», – с маниакальной навязчивостью крутился магнитофон. Сон, бред, воображение вползали на бесконечную ленту дороги.

В город они приехали в ранний утренний час. Город был пуст. Его посыпал мелкий дождик. Асфальт блестел как отлакированный, и на асфальте стоял милиционер в форме. При виде милиционера у Бебенина вдруг мучительно сжало живот, и ему захотелось одно: закутаться в брезент и тайком уехать обратно на прииск, ночью положить самородок в ту самую ямку, забыть про все. Но не было уже ямки, ее срыл бульдозерный нож, и обратно невозможно поехать.

«Выкину!» – дико подумал Беба. Машина катилась по улице к гостинице, а он все смотрел на милиционера и вытягивал шею.

«Выкинуть никогда не поздно», – сказал чуть слышно мерзкий, с хрипотцой голос. Так ясно сказал, что Беба оглянулся.

– Это, Бебочка, город. Тут люди живут, – с неизвестным юмором сказал Будзикевич.

Беба не ответил, не огрызнулся.

– Бебочка забалдел, – зевнул Будзикевич и добавил: – Пива охота. Тут пиво дают?

При слове «пиво» Лева Бебенин очнулся. «Забудь! – приказал он самому себе. – Забудь! Ничего не случилось».

8

А боялся он совершенно напрасно. Не было майора с седыми висками, который курил третью пачку папирос и размышлял о его поимке. Не было везучего молодого лейтенанта угрозыска, который делал бы ошибки, идя по Бебиному следу, исправлял эти ошибки с помощью старших товарищей и приближал бы неумолимый финал. Никто не видел, как контрабасист Бебенин поднял самородок, никто даже не знал, что он шел через полигон, и следы его давно были сметены в многотонные груды земли. Вся история в детективном ее аспекте пока окончилась небольшой неприятностью для бульдозериста Николая Большого и некой зацепкой в мыслях товарища Говорухина, зацепкой совсем несерьезной, ибо кто мог поручиться, что вторая часть самородка не валяется в циклопических грудах «песков» и не ждет своего часа.

Кроме того, знания жизни и хитрости Бебенину как раз хватило на то, чтобы ничем не вызвать подозрений и, о боже, не проболтаться по пьяному делу, не спросить совета у того же пройдохи Лени Химушева.

У них оставались еще поездки по рыбацким поселкам на побережье. Идея пришла в последнем из этих пропахших рыбой и сыростью рыбацких пристанищ. Ночью па причале. Причал был пуст, и только невдалеке покачивался на волне Тихого океана МРТ. Волна била о мокрый причал, сверху моросил дождик, и в дождике этом елочными шарами расплывались округлые головы фонарей. На клотике МРТ также горел огонь, качался во влажной морской тьме, и к Бебе пришла мысль о странствиях. Потерять себя в номерах гостиниц, самолетных креслах и полках плацкартных вагонов. Раздобыть некую командировочную липу, уж тут Леня поможет, и если не выгорит вариант номер один, то воспользоваться этой бумажкой, устремиться по городам и местностям, где его не знает никто. Чем больше он думал об этом, тем больше ему это нравилось. Первичный же вариант – зубные врачи–протезисты – ему нравился меньше, но отказываться от него было бы несерьезно.

Утром он поговорил с Леней. Поговорил как мужчина с мужчиной. Химушев почувствовал в контрабасисте деловую струну и помощь пообещал твердо. О причинах и цели он спрашивать, конечно, не стал: не позволяла этика делового человека. Он удовольствовался реальной мздой с гастрольного гонорара. И его устраивало даже незнание сути. Всякое может быть, и соучастие, в юридическом понимании термина, иногда ни к чему. Все это Химушев взвесил и остался собой доволен. Он еще раз глянул на бледное, с длинными баками лицо контрабасиста.

На миг ему показалось, что в беспутном, насквозь знакомом облике промелькнула какая–то уголовщинка.

«Осторожней, старик. На всякий случай. Знать ты ничего не должен», – сказал Лене внутренний голос. Посему он широко улыбнулся и хлопнул Бебенина по плечу мягкой нетрудовой ладонью.

– Понимаю, старик! Решил прошвырнуться туристом? Это ты умно решил с бумажкой. Без бумажки билет не купишь, в гостиницу не попадешь.

Через три дня после знаменательного разговора труппа рассыпалась по домам. Леня всегда точно выбирал время, когда надо исчезнуть.

В аэропорту Домодедово Беба простился с Химушевым, обещав позвонить через недельку насчет… всяких дел. Неделя ему была необходима, чтобы прийти в себя и проверить вариант врачей–протезистов. Матери дома не было, на лето она всегда уезжала в деревню. Это было хорошо. Бебенин был намерен вообще временно утерять имя, исчезнуть с горизонта людей. И для начала поехал из Домодедова на автобусе, нарушив традицию: с гастролей возвращаться домой только на отдельном, персональном такси.

9

Он жил на улице Федора Павлова, застроенной желтым бетоном периода увлечения конструктивизмом. На этих домах имелись хорошие чердаки – раздолье для кошек, которые в изобилии водились в этом обжитом районе. Именно там Беба и решил спрятать самородок, разумеется не над своей квартирой. Вначале он хотел поместить его дома за шкафом, но там стояли отцовские удочки, которые он хранил по какой–то суеверной привычке, хотя никогда, с времен голубого младенчества, ими не пользовался. К рыбалке его приучил отец, и это единственное, что он оставил, когда умер от военных ран в сорок седьмом. Беба его не помнил, но покой запыленных удочек нарушать все–таки не посмел.

Перед тем как запрятать самородок, он взял зубило у пропащего человека, жэковского слесаря дяди Гриши, и отрубил «образец» граммов на тридцать. На зубиле остались желтые предательские примазки, и Беба оттирал их в течение часа зубным порошком, отчего кончик зубила стал походить на ювелирный товар. Дядя Гриша так это и оценил, сказав с юмором висельника:

– Почему я эту вещь зубилом считал?

Зубной врач–протезист Тетенский

Память подсказывала, что порядочного врача–протезиста лучше всего искать в районе Арбата. Но центра Бебенин инстинктивно боялся.

Прижимаясь к окраинам старой Москвы, он нашел тихую улочку возле одного из не очень шумных вокзалов и нужную вывеску:

Зубной врач–протезист

Срочное изготовление

Всевозможных мостов и коронок

У картонного квадратика на узкой полутемной лесенке «Зубной врач–протезист А. А. Тетенский – 2 зв.» он позвонил.

Дверь ему открыл длинный и колеблющийся, как выдвижная антенна, очкарик в белом халате.

«Ассистент, что ли?» – подумал Беба и приготовился врать Тетенскому, ибо с двоими он говорить не хотел.

Но «выдвижная антенна» и оказался самим Тетенским – «срочное изготовление мостов», и, пока он мыл руки, Беба наметанным глазом оценил обстановку, все понял и, вытянув ноги в кресле, закурил.

Неофит частной практики А. А. Тетенский ошалел было от такого хамства, но тут Беба вынул из кармана бумажную салфетку и развернул ее.

– Могу предложить, – нагло сказал он. – Натуральный товар.

А. А. Тетенский сглотнул слюну, но вскоре опомнился и достаточно сухо сказал:

– Не по адресу.

– Может быть, знаешь адрес? Сочтемся! – Беба прищурился от сигаретного дыма и в упор посмотрел на очкарика.

– Адрес, – тихо сказал Тетенский. – Адрес известен – ОБХСС. Обратитесь.

– Как знаешь, – соблюдая достоинство, сказал Беба.

Тетенский хотел что–то сказать, может быть, традиционную фразу «прошу вас выйти вон», но не успел. По заранее разработанной тактике Беба вдруг сорвался с кресла, вылетел в дверь и скатился по лестнице. Несколько раз он сменил автобусы, вагоны метро, какой–то трамвай, а в завершение промчался по улице сумасшедшим шагом, наблюдая, не чешет ли за ним кто с такой же скоростью.

Осечка!

Ему предстояло еще много разных осечек, еще предстояло пугать людей стремительными наскоками в общественный транспорт.