«Парни, мы вас собрали для того, чтобы предложить работу, работу очень трудную, но высокооплачиваемую. Работать предстоит одни сутки с несколькими перерывами на обед. Надо вручную разгрузить две баржи с досками-сороковками. За сутки можно получить 150 рублей. Деньги получаем сразу после окончания работы». Парень объяснил, что тот, кто не выдержит до окончания работы, скажем несколько часов, не получает ничего. «Такой у нас закон, – продолжал он, – понимаю, что закон жесткий, но мы предупреждаем честно заранее, чтобы потом, как говорят, разговоров не было. Вот и кумекайте: идти или не идти, а если кто надумает, запишитесь у Влада, – и показал на товарища, сидевшего за столом с блокнотом наготове. – Сбор завтра на пристани в шесть часов утра». Конечно, 150 рублей за сутки для студента в 60-е годы – огромное богатство, на них можно было приобрести недорого костюм и пальто. Стоимость, то есть покупная способность тех денег была в 100 раз выше, чем сегодняшняя, их девальвация как– то со временем все более ощущалась.
После такого предельно краткого выступления организатора калыма больше половины парней покинули красный уголок, а оставшиеся стали записываться у Влада. Во время записи некоторые вербовщики подходили к парням и пробовали мускулы рук, иногда небрежно роняли: «не выдержит», иногда: «норма, пойдет, хорош». Кто-то из записавшихся заметил: «Как на невольничьем рынке, зубы только еще не смотрите». На следующий день, ровно в шесть часов, мы были на пристани, там уже шла перекличка. Ребят из разных вузов города собралось много, и все крепкие, здоровые, сильные.
Была середина мая, солнце уже давало о себе знать, днем ребятишки вовсю купались в реке. Организаторы разгрузки барж на берегу четко объяснили, куда носить доски, с кем быть в паре. Попросили раздеться до трусов (будет жарко), на ноги выдали видавшие виды кеды (их было великое множество), дали каждому наплечник, как солдату, и мешковину – для прикрытия шеи и спины. Работа была организована так: у штабелей в нескольких местах выбора досок стояло два добрых крепких молодца, которые брали по нескольку досок с двух концов (на каждого несущего приходилось более 100 килограммов) и обрушивали их на плечи впереди стоящих, а затем следующей пары и т. д.. От мест разгрузки до нового складирования досок было метров триста, нужно было пройти по мосткам с баржи на берег, а там самое трудное – в гору – до нового штабеля. Через три часа работы – перекур на пятнадцать минут, разрешалось искупаться, а через шесть часов можно было перекусить, на это отводилось полчаса. Фирма, т. е. организаторы, позаботилась о подкреплении грузчиков. Еда немудрящая, но сытная: мясо, яйца, огурцы, помидоры, хлеб с молоком. После купания в холодной воде мы некоторое время чувствовали себя бодро, а еда расслабляла. Некоторые из студентов после перерыва не могли подняться, им нужно было размять, помассировать ноги, чтобы вновь начать ходить. После каждого получасового перерыва, т. е. через шесть часов, грузчиков становилось все меньше и меньше. Шел, так сказать, естественный отбор, оставались самые выносливые, сильные физически и духом. У меня было четыре партнера. Особенно запомнился один из них, это был могучий, красивый атлет, штангист полутяжелого веса. Он не доработал до конца шесть часов, пот ручьем катился с него, он много пил воды. На барже стояло несколько бачков с водой, и мы, возвращаясь с берега, часто прикладывались, чтобы восполнить вышедшую с потом воду. А когда мой партнер из политехнического института после очередного перерыва, едва поднявшись, пошел с баржи, его никто не остановил, никто не окликнул. Я было попытался что-то сказать относительно того, что, мол, парню надо заплатить, но меня оборвали, посоветовав свои моральные сентенции оставить за пределами баржи. Здесь, дескать, свои законы.
Последние часы работы были самыми трудными, просто ужасными. Ноги стали как на шарнирах, во время перерыва нельзя было опускаться на корточки – потом не поднимешься. Уже не хотелось ни пить, ни есть, появилась слабость. Была одна только мысль: как донести груз – доски – до места, сбросить их и отдышаться, двигаясь «порожняком». Мучила навязчивая строчка С. Щипачева «... Землю раем можно сделать, только руки приложить». А вообще-то в голове была такая пустота, словно и не было многих лет учебы.
Не помню почти последних часов работы, был я уже не человеком, а роботом, автоматом, но сутки выдержал! За работу получил 220 рублей. Нас, доработавших до конца, развез по общежитиям автобус, нанятый для этого фирмой. Каждому дали по полной сумке продуктов, оставшихся от обеда. Кстати, выдержали в основном не спортсмены, а ребята, привыкшие к постоянному труду, в основном это были деревенские парни.