— О чем он вопит? — спросила она Орво.
— Плачет над своими руками, — ответил старик.
— Оно понятно, — кивнула шаманка.
Она приблизилась к Джону и осторожно погладила его по голове.
Ощутив прикосновение, Джон резко обернулся и увидел перед собой ужасное лицо старухи. Кожа словно пропечена на сильном огне. В воспаленных ее глазах теплилась нежность. Это было ужасно — нежность и уродство!
Он сделал движение, чтобы оттолкнуть старуху, но в это мгновение сознание покинуло его, и он отвалился назад на разостланные шкуры.
Кэлена уложила его поудобнее и сказала:
— Долго будет спать.
Собрав свои инструменты и сложив их в особую кожаную сумку, она принялась убирать на лоскут оленьей шкуры останки щенка и то, что она отрезала ножом.
Оглядевшись, она удовлетворенно хмыкнула и позвала Орво:
— Поможешь мне.
В чоттагине клубками свернулись собаки. Из дымового отверстия сыпалась снежная пыль, и свет пурги мерцал тускло и таинственно.
Кэлена сняла камень, поддерживающий шкуру у входа, и тотчас ветер ворвался в ярангу, вздыбив шерсть у собак. Шкура металась и вырывалась из рук.
Орво поспешил на помощь старухе.
Оказавшись на воле, Орво и Кэлена были тотчас же подхвачены ураганом. Орво побежал вслед за старухой, которая неслась куда-то вслед за ветром. Орво уже стал опасаться, как бы не уйти далеко от яранг, но вдруг шаманка остановилась как вкопанная. Она стояла, как обломок скалы, неожиданно возникший на пути ветра. Пурга обходила ее стороной, и через минуту вокруг живого неподвижного идола образовалась снежная воронка. Постояв некоторое время и пошептав заклинания, Кэлена вырыла глубокую яму в снегу и опустила в нее останки щенка и отрезанные пальцы рук белого человека.
— Руки и кости… — говорила Кэлена. — Одни лишь руки и кости. Белый человек вернется на свою землю. Может быть, ему сделают там новые руки, но те, что остались здесь, да не будут помехой нашим людям. Мы — люди тундровые, и жизнь у нас иная, чем у того, чьи руки остались здесь. Им будет покойно в снегу, а весной, когда солнце откопает их, придут вороны и поступят с ними на свой лад. Они мудрый народ, знают, что делать.
Кэлена повернулась к Орво:
— Повторяй за мной! Ты, кто не видит, но слышит нас! Пронеси мимо нас гнев белого человека, как проносится пурга весной. Мы спасли ему жизнь. Вразуми его и сделай так, чтобы он понял нас.
Орво повторял вслед за старухой слова, и ветер врывался ему в глотку, задерживал дыхание, забивал снегом рот. Орво плевался, но послушно повторял каждое слово старухи.
Странно, те заклинания, которые до сих пор знал Орво, чаще всего были набором непонятных слов, похожих то на корякские, то на эскимосские и даже на эвенские… Обычный человек не мог понимать их, даже если эти заклинания принадлежали ему и были получены в полную собственность от какого-нибудь шамана. А тут шаманка говорит обыкновенными словами, да еще в такой момент, когда хоронит части рук белого человека.
Закончив обряд, старуха притоптала снежный холмик и двинулась обратно, против ветра. Она шла, рассекая своим длинным тощим телом упругий, затвердевший воздух, шла ровно и упрямо, не сбавляя шага. Орво следовал за ее спиной, дивясь силе старухи.
Очищая себя от снега в чоттагине, Кэлена спросила Орво:
— Что вам обещали белые люди?
Орво перечислил будущую плату и добавил:
— Только боюсь, что ничего нам не будет. Не довезли парня до Анадыря.
— Да, — сочувственно протянула Кэлена. — Никогда не понять нас белому человеку.
7
Пурга утихла среди ночи. Проснувшись, Джон не услышал воя ветра и шелеста снега по крыше яранги. За кожаными стенами, за пологом из оленьих шкур, где храпели спящие, распростерлась тишина.
Джон с наслаждением прислушивался к тишине, к собственному душевному спокойствию, к постепенному приливу сил. Он чувствовал, что уже выздоровел: послеоперационная горячка прошла благодаря заботам старой Кэлены.
Шаманка часто наведывалась к больному, приносила какие-то снадобья, настои. Убедившись, что эти люди не желают ему зла, Джон доверился их заботам и сам теперь удивлялся, как он скверно о них думал. Правда, на его вопросы, что же сделала с руками шаманка, Орво отвечал уклончиво, ссылаясь на плохое знание английского языка. Джон пытался разговорить Токо, но тот отворачивался, едва только начинал догадываться, о чем спрашивал белый.
В пологе проснулись все разом. Женщина подошла к жирнику, сделала несколько энергичных движений зажигательной палочкой, и ровный свет мха, горящего в оленьем жиру, осветил меховой спальный полог.