Тематика его исследований простиралась от поэзии и философии до истории и богословия. В советский период ему предлагали отказаться от священства (он неизменно ходил в рясе) или он разделит судьбу репрессированных. П. Флоренский предпочел последнее, его сослали в Сибирь, а затем в Соловецкий лагерь, где он и был расстрелян 8 декабря 1937 года.
Философские, исторические, гносеологические идеи Флоренского пронизаны христианским откровением. Он убежден в том, что если философская мысль лишена путеводной звезды (христианское откровение), то она с неизбежностью приводит к «скептическому аду» и саморазрушению разума. Избежать «саморазрушения» можно только посредством «подвига веры». Вера может вывести философскую мысль из тупика абсолютного сомнения и «над разрушенным Храмом рассудка вспыхнут зарницы истинного и полного прозрения».
По мнению Флоренского, только вера постигает Истину. В своих философских работах, касающихся гносеологии, он постоянно подчеркивает, что истина «двуединестна» ей присуща антиномичность, он обличает все обманные притязания разума на обладание Истиной «вне подвига веры». Для религиозного мыслителя Бог абсолютно надмирен и все творения мыслятся свободными, т. е. не происходящими от Бога «с необходимостью». Бог мог бы и не творить мира, из Абсолютного нельзя вывести относительного. И поэтому Флоренский считает, поскольку мир все же сотворен, Бог вложил в него от своей божественной сущности – эманации «Его природы», которые он называет «Софией». София представляет живую связь между Богом и миром, она есть творение, а душа и совесть творения – человечества – Церковь – есть София по преимуществу. Отношение Флоренского к западной цивилизации мало чем отличается от славянофильства. Его решительное отличие «русской» православной философии связывает с рассудком. На Западе все определяется в философии силами рассудка, выражается в системе понятий, а у нас, русских, строится «философия идеи и разума».
Интересны его рассуждения о Любви. По мнению Флоренского, красота мира доступна лишь тому, кто освобождается посредством любви от замкнутого эгоизма. «Аскетизм создает не только добрую, но и прекрасную личность». Его идеалом личности являются великие святые, аскеты. Стремление к святости раскрывает перед человеком святую вечную сторону любого творения в его « нетленной красоте». Огромное наследие гения русской религиозной философии исключительно многогранно. В наше время, т. е. в XXI столетии, мы начинаем понимать и осознавать величие Павла Флоренского – одного из крупнейших мыслителей русской культуры XX века.
ТЕКСТ: София есть Великий Корень цело-купной твари, [...] т. е. всецелостная тварь, а не просто вся, которым тварь уходит во внутри-Троичную жизнь и через который она получает себе Жизнь Вечную от Единого Источника Жизни; София есть первозданное естество твари, творческая Любовь Божия, «которая излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5; 5); поэтому то истинным Я обоженнаго, «сердцем» его является именно Любовь Божия, подобно как и Сущность Божества – внутри-Троичная Любовь. Ведь все – лишь постольку истинно существует, поскольку приобщается Божества-Любви, Источника бытия и истины. Если тварь отрывается от корня своего, то ее ждет неминуемая смерть.
В отношении к твари София есть Ангел-Хранитель твари, Идеальная личность мира. Образующий разум в отношении к твари, она – образуемое содержание Бога-Разума, «психическое содержание» Его, вечно творимое Отцом через Сына и завершаемое в Духе Святом: Бог мыслит вещами.
Поэтому, существовать – это и значит быть мыслимым, быть памятуемым или, наконец, быть познаваемым Богом. Кого «знает» Бог, те обладают реальностью, кого же он «не знает», те и не существуют в духовном мире, в мире истинной реальности, и бытие их – призрачное (1.326-327).
Вечная Невеста Слова Божия, вне Его и независимо от Него она не имеет бытия и разсыпается в дробность идей о твари; в Нем же – получает силу. Единая в Боге, она множественна в твари и тут воспринимается в своих конкретных явлениях как идеальная личность человека, как Ангел-Хранитель его, т. е. как проблеск вечного достоинства личности и как образ Божий в человеке (1.329).
Пронизанная Троичною Любовью, София религиозно, – не разсудочно, – почти сливается со Словом и Духом и Отцом, как с Премудростью и Царством и Водительством Божиим; но разсудочно она есть совсем иное, нежели каждая из этих Ипостасей (1.331).