264
Единобожие всесильно потому что объемно
Нейроны слева — нейроны справа
Внутри — блондинка, европ-держава
У нас — снаружи, на шести сотках
Гоняют внучки не на колготках
На шестисотых и накось выкуси
Как так случилось? А как в Америке
В начале века — проснуться можешь
Ты — человеком… Несправедливо?
А потому что из сказок выпустили
Заснула в шприце — проснулась с принцем
Ну что, догнали? Мы не синицы
Нам не сидится. Объемно мыслим
Довольно пожили. Нам нужно в церковь
Единобожия во имя Христа, Аллаха
И Машиаха. А что заборы? — Оставь пунктиры
Системной сеткой координат и
«тик-так» — сигналы в частицах мира.
265
Женщина-сталкер
женщины нежного возраста бывают и ныне
улитками души — щупают рожками дрему
от прикасания к створкам рАкушки их пиликнут
жемчужинка влажная выпадет осторожно
в пагубном, теплом и тихом, у края, в омут
на дна мозолистые, под берег, ладони в иле
к вечности двигаясь медленно и беспроворотно
вслед, качающей лежа осОкой и тихой тиной
течет слеза и поэтому не замерзает речка —
значит женщина где-то рядом
плывет в Гольфстриме
огибая дум мелководья, пороги и жахнуть риски
и по ним проплывают мужчины
турбулентного возраста
между бакенов в порт последней
своей приписки.
266
Заверните меня в плащеницу
заверните меня в плащеницу
пусть проявятся хвост и копытца
заверните меня в лист капустный
пусть в прожилках пустоты хрустнут
заверните меня в фотопленку
пусть проявится плач ребенка
заверните меня за уздечку —
у кобылицы сегодня течка.
В млечный путь, моя подруга, в млечный путь!
Дай нам воли — мы покатимся как ртуть!
От порога до пологой до горы
Догорать на пепелище у звезды.
В млечный путь, моя подруга, в млечный путь!
Дай нам водки — мы отправимся тонуть
От иллюзии-реки до дна по грудь
И взболтаем горя илистую муть.
В млечный путь, моя подруга, в млечный путь!
Добеги одна, до Веги добеги!
А я буду вслед губами ветер дуть!
В млечный путь, моя подруга, в млечный путь…
На имя не иди, на отклик — кайся.
На спину впереди не опирайся.
На волю не играй, играй на долю.
Настойку не давай из крови пролитой.
На имя не иди, не одевайся.
Придет Она сама. Ты кайся, кайся…
Ангел это девочка с корзинкой,
Банджо это воля диких прерий.
Верь мне — это мысли из материй
А любовь — побег за паутинку.
Вот. А бывает там. Догорает то.
Год. А бывает так. Добывают зло.
Врет. А бывает нет. Но всегда кричит.
Лед. А бывает жжот. А бывает — скит.
Вот! Не бывает так! Чтобы вдруг без драк!
Жмот! Он мне дал пятак! Обещал сто лет!
Плод! Он не твоя смерть! Она утром спит.
Бог — это не костел из рам! Это крик и стыд.
Но бывает так. Полыхает то. И вон там стоит.
267
На Невском
На Невском полдень, океан, прохладно, лето,
Плывут бортами расходясь шаланды, где-то
Вдали рогатый пароход маячит, чайки
Стоят на пристани и ждут когда прибудет.
В холодной дымке, опустившейся на берег,
Плывут потоки лошадей, барашки, пена,
Чуть подымаются от волн — как-будто лица,
И разбиваются о стены-скалы. «Пицца»,
«Одежда», «Обувь» — гроты волны поглощают,
В подземку сдвинут переход с плитой надгробной,
У входа двое, поперек волны, течения,
Стоят и слишком старомодно обнимаются.
А, впрочем, нет — они друг друга просто держат!
Их лица в вечности, вне времени, в морщинах —
Соленый пот и слезы, брызги волн, обиды,
Налет блокадный — отражают просветление.
Он поднимает воротник ей, тронув губы.
Она в ответ едва заметными движеньями
На шее шарф его потертый поправляет…