12 ноября 1974
Новый роман движется с трудом. Но движется. И надо бы мне быть в Магадане. Не в нем самом, а подальше — среди простого люда. Так нынче й было запланировано, да уехал я в Вятку. Давно болела душа поставить памятник матери. Поставил. А вообще же одна главная боль и мука — так организовать свою жизнь, чтобы шесть часов за машинкой и — отвали все прочее. Но много соблазнов в жизни, много каких то отвлекающих моментов. А время идет. впереди не так уж и много времени. Вот таковы печальные мысли.
Из писем И. Шабарину
Шабарин Игорь Георгиевич — геолог.
[1974]
А. М. Горький создал классическую литературу о бичах босяках. Вот и я хочу сделать нечто подобное в новых социальных условиях на фоне лозунга: "Все для тебя, дорогой гражданин, только стой в строю, не выбивайся вбок". Они меня интересуют как люди, выбившиеся вбок. Почему? Как? Одним алкоголизмом это не объяснишь. Ибо каждый бич — алкоголик, но не каждый алкоголик — бич.
[1974]
Роман. получается о бичах как социальном явлении и об отношении к ним общества и личности. Отношение государства к бичам— одно, и оно правомерного все времена, при всех формациях. Но ты — личность, и твое отношение к ним измеряется мерой души.
1988. 12 июня.
Письмо Школьной подруге
Адресат — одноклассница О. М. Куваева по Юмской сельской школе (Кировская обл.)
[1974]
Хе хе!
Ну, спасибо ЬУж от кого мог ждать письмо — от мэра города Сингапура, от эскимоса с Аляски, но только не от тебя. Так получилось у меня, что, уехав из вятских краев, я потерял всякие связи с детством. Учился, в геологоразведочном, потом лет десять работал на Чукотке, шлялся где угодно — Памир, Амур, Белоруссия. Только на родине не бывал. А тоска заела, и нынче осенью прикатил я в Юму. Взял с собой палатку, мешок спальный и провел неделю в лесу — я ведь охотник жуткий был и леса. юмские в свое время избегал. Ну что? Юма стала маленькой, леса — вроде и леса то нет, речка — вроде ручей какой то. В детстве все это было большим. Походил и вокруг нашей школы. А в школу не пошел, так Как они там затеяли торжественное собрание по случаю приезда "полярного геолога и московского писателя О. Куваева". Зачем, думаю, мучить бедных учеников, да и вообще все эти торжественные штучки не для меня.:
Теперь я живу в писателях. Работаю и в кино — может быть, что смотрела? — пара фильмов по моим сценариям прошла по Центральному телевидению. Давно собираюсь в Киров. Да и в Котельниче надо побыватьПовидал я много разного народа, но, ей богу, таких чудиков, как наши вятские, не видал. Так Что горжусь я тем, что вятский. В Москве их, кстати, много в литературном то мире.
Вот так. Странная штука жизнь. Давно ли, кажется, валяли дурака в школе, и хорошо помню, что я поочередно был безумно влюблен то в тебя, то в подружку твою, так сказать, быд недельный график — и вот уж жить то осталосьпоследнюютреть. Ох хо хо!
Жийу я как-то не очень устроенно. В геологи я пошел по убеждению, но потом вклинилась литература, и эти две профессии совмещать оказалось невозможным. Уехал из
Магадана, но все равно каждый год там бываю — немоту отвыкнуть от Чукотки, от Колымы. В геологах, да и сейчас, впрочем, зарабатывал я шальные деньги, начал было одно время спиваться, но потом скучно стало пить то, образумился. Да и времени много это требует, а литературная страсть все-таки выше других.
Жениться как-то не успел. Путешествую много. Й много в свое время печатался в журнале "Вокруг света". С него все это и началось.
Смешное было детство. О нем я ничего не писал — как-то не могу. К старости, наверное соберусь.
Ты умница, что написала. Так что уж теперь меня не забывай — старого и потрепанного бродягу с Чукотки. Думаю, как ни-будь свидимся. Разумеется, друг друга не узнаем. Смешно, честное слово.
Галька! Спасибо за письмо. Я почувствовал, что у тебя в семейной жизни что то неладно. Знаешь, если у женщины в семье все в порядке, так она, конечно, вспоминает о бывших одноклассниках, но написать им — это откладывается "на потом".
Странное дело я очень слабо помню (для профессионального писателя) детство, но твой почерк узнал. Во втором письме. А Любок Ступниковых ведь было две: одна большая и толстая, вторая — маленькая и ехидная.
Должен сказать тебе комплимент: ты оказалась самым верным товарищем с тех дальних времен. Ну, и второйгком плимент — то, что у тебя хватило решимости бросить все и уйти с чемоданчиком. Знаешь, ведь большинство "нонешних" почему то считают квартиру и холодильник гораздо большим, чем гордость и нравственная основа самой жизни. И в результате превращают бытие свое в ад или в какое то подобие доловой тряпки, о которую другой вытирает» ноги, Без гордости и решительности нет настоящей женщины.