не хватало, чтобы понять главную ошибку моего плана, которая и осталась бы ошибкой при самых благоприятных прочих условиях. Мне нельзя было вести поиски одному. Если бы нас было хоть четверо? Каждый мог бы взять себе район в наблюдение и осматривал бы его, как осматривают охотники линию капканов, — покольцевым маршрутам, трехдневным, недельным или иной длительности. Медведь на Чукотке — кочующий медведь, надо думать, это справедливо и для кадьяка, которого я искал.
Вчетвером, да еще с хорошо организованными базами, мы охватили бы системой Своеобразных постов куда как солидную территорию. Но я был один, и не было здесь всеведущих пастухов, и снежное лето Г 967 года бушевало над Озером Эльгыгытгын.
Разумеется, я не мог отвлекать ребят, ибо Володя Курбатов был при исполнении служебных обязанностей, а Коля Балаев занимался нелегким ремеслом рыбака и над ним висел план — пять тонн рыбы с озера Эльгыгытгын, которую надо было выловить, разделать, засолить, закоптить, запаковать. И единственным "помощником" ему была разве что кошка Хрюпа. Но Хрюпа была занята родившимся уже на озере потомством.
Я решил перебраться на северный берег озера, чтобы оттуда осмотреть верховья Чауна и Юрумкувеема. Ребята тоже решили сделать там временную базу: Коля Балаев — поставить сети на новых местах, Володя — на предмет ихтиологических исследований, сущность которых нам так и не было дано понять.
Мы пошли на фанерной лодке, которую Володя сколотил из подручных материалов.
Озеро Эльгыгытгын — это бассейн хорошо разболтанной синьки, налитой в каменную чашу. Вода его невероятно прозрачна. По не очень то достоверным промера" м, глубина его около двухсот метров, но, несомненно, есть и больше, ибо рельеф дна чрезвычайно неровен. В зависимости от глубины цвет воды меняется от невероятно голубой, почти черной синевы до радужных, этаких курортных оттенков. Ощущение было такое что озерной водой можно заправлять авторучки. Но берега его не напоминают курорт. Груды голого галечника громоздятся в конусах выноса его ручьев. В северо западном углу озера находится самая высокая из "скифских шапок". Ее подножие напоминает, вероятно, землю в ту пору, когда на земле еще не
появилось ничего живого. Хаос дикого, бесприютного, первозданного камня.
Иногда с лодки, когда стихал ветер, в воде можно было заметить рыбьи косяки. Это были косяки удивительных рыб озера Эльгыгытгын. Здесь водился озерной голец. Голец достаточно распространенная рыба из семейства лососевых. Отличительной его приметой служат симпатичные розовые пятна величиной с горошину, раскиданные по бокам, но на озере был особый голец, который отличался от всех виденных мною раньше рыб тучными пропорциями тела и необычайными размерами.
В известном "Справочнике полярника" С. Д. Лаппо сказано, что вес гольца достигает четырех килограммов. Это, так сказать, рекордсмены. Однако на озере шестикилограммовые рыбы не были редкостью.
В закатный тихий час я наблюдал на озере картину, которую редко кому удается видеть. Был светлый вечер, и в этой светлоте и тишине только над озером, как зеркальное отображение его, висело круглое темное облако. Солнце было где то за ним, у края, и свет его прожекторами падал с краев тучи на землю, на конусовидные чёрные сопки. Озеро находилось внутри светового конуса, образованного лучами. Каждый тот луч можно было выделить отдельно и все пересчитать. Все это отражалось в зеркально неподвижной воде, а у самого берега в той неподвижной воде стояли неподвижные рыбы.
Мы поставили палатку на северном берегу озера, и отсюда я сделал Несколько трехдневных маршрутов в путаницу долин Юрумкувеема и Чауна. Многодневный маршрут на Чукотке — сложная вещь: здесь нельзя рассчитывать на топливо даже для чая. У меня был самодельный бензиновый примус, этакая карманная горелка — произведение безвестного миру механика. Несмотря на малые размеры, горелка работала с ужасающим ревом, угрожая ежеминутно взорваться, но не взрывалась и в общем рабо тала превосходно.