«Может прогнать с острова, — подумал я. — Что ему стоит?»
Но начальник уже улыбался.
— До чего любопытно! — сказал он. — Только собаки веками таскали человеку поноску. Только они были верными друзьями людей. И вдруг какие-то морские звери!.. Конечно, собаки обиделись.
— А вот кошки… — начал Валерий. — Когда я занимался кошками…
Но начальник его перебил:
— Знаю, знаю. Кошки тоже интересны, но не так.
— Ещё лошади всегда были друзьями, — сказал я.
«Идите все сюда!»
— Вы ни разу не плавали с дельфинами? — спросил меня как-то Валерий. — Немедленно полезайте.
Я надел маску, сунул в рот загубник дыхательной трубки и боком, как краб, полез с мостков в воду. Лез, лез и сорвался. С плеском, в туче пузырей ушёл на дно. За стеклом маски вспыхнуло голубое сияние.
И вдруг мне послышалось комариное: «Пи-ии! Пи-ии!»
Может, это кровь шумит в ушах?
Нет, звуки повторились. Тоненькие-тоненькие. Словно иголочки. Комары не унимались, они подлетали ко мне с разных сторон.
«Пи-ии!» — сзади.
«Пи-ии!» — спереди.
«Пи-ии! Пи-ии!»
Я повернулся направо, откуда доносился самый громкий писк. Из голубого сияния ко мне приближался Пират. Он приближался очень медленно, с плотно закрытым ртом. Но я сразу понял: пищит он. Больше пищать было некому.
Пират издал длинный звук: «Пи-ииии-ии!..» И появились ещё дельфины. Они появились внезапно, словно выныривая из-под зелёного занавеса. Белоголубые, сияющие отражённым светом, звери стремительно приближались, и когда казалось, вот-вот столкнутся со мной, лёгким движением хвоста изменяли направление и проносились мимо.
Поплавав с дельфинами, я выбрался на мостки.
— Что они там делают? — спросил Валерий.
— Пищат.
— Вот так: пи-иии-пиии?.. Знаете, что это значит?
— Да что-нибудь вроде: «Здесь тот чудак в белой шляпе». Да?
— Не совсем. Это значит: «Идите все сюда!»
И он рассказал мне такую историю.
Копчёный
Когда вольер только построили, в него пустили первую партию дельфинов.
Их отловили в море. Это были шесть больших дельфинов-афалин.
Вожаком у них был Копчёный. Так его прозвали за тёмную, отливающую чёрным цветом кожу. Копчёный был больше своих товарищей. Они плавали за ним следом, уступали рыбу, которую бросали им в вольер, терпели его укусы.
У Копчёного был сварливый, непокорный нрав, и из-за этого вся стая плохо приручалась.
Однажды к вольеру подошёл катер. Стоявший на носу матрос бросил якорь, но не рассчитал, и лапа якоря задела сеть.
— Эй, на вольере! — крикнул он. — Проверьте, ничего я не порвал?
Подошли люди, спустились под мостки и увидали, что якорь, падая, пробил в сети большую дыру.
— А Копчёный-то уж здесь! — сказал кто-то.
К месту пробоины подплывал тёмный дельфин. Он приближался осторожно, покачивая головой из стороны в сторону, словно обследуя сеть.
Заметив дыру, он остановился и издал долгий торжествующий писк: «Пии-иии-иии!»
Стая была в другом конце вольера. Услыхав призыв, дельфины мгновенно бросились к Копчёному. Они подплывали один за другим и, не раздумывая, проскакивали через дыру. Первый… Третий… Наконец, Копчёный остался один. «Люди на мостках решили отпугнуть его, отогнать от дыры. Они стали кричать и ударять палками по сети.
Копчёный лениво шевельнул хвостом и, не обращая внимания на шум, тоже проскользнул в отверстие.
— Так мы впервые услышали, как дельфины переговариваются друг с другом, — сказал Валерий.
Маленький наездник
Малыш появился в вольере за месяц до моего приезда.
Он родился под водой.
Поддев слабое тельце мордой, мать вытолкнула новорождённого на поверхность. Дельфинёнок сделал первый вдох и, дёрнув хвостом, поплыл.
— Но умный был с первого дня! — рассказывал Валерий. — Вы обратили внимание, как он плавает?
Я стал наблюдать за дельфинёнком.
Малыш не отставал от матери. Он то преследовал её по пятам, то вертелся перед самым носом, но когда уставал, то всегда подплывал сверху, становился около спинного плавника и, почти не двигая телом, мчался вместе с Русалкой, словно привязанный к ней верёвочкой.
— Ишь, уселся! — говорил Валерий.
Малыш мчался, будто в седле. Он летел, увлекаемый движением матери, держась на невидимых глазу струях воды.