Это был город лесорубов, рыбаков, лоцманов.
Июльским днём из города в лиман вышел катер с баржей.
Стучал дизелёк, баржонка на провисшем стальном тросе рыскала из стороны в сторону. В рулевой рубке рядом со старшиной катера стоял лоцман.
— Та-ак, — сказал лоцман и посмотрел на маленький катерный компас. — Чуть левее бери: сейчас под берегом буй откроется. От него и пойдём.
Показалась цепочка буёв — красные конические бочки с решётчатыми башенками. На башенках поблёскивали резными стёклами фонари.
— Страшное дело, — сказал старшина, — сколько река песку, глины тащит. Мель на мели. Работает Амур!
Лоцман кивнул и закашлялся.
— Скрипишь? — спросил старшина.
Лоцман не ответил. Он поправил на голове порыжевшую фуражку с кокардой и приоткрыл железную дверь. В рубку ворвался холодный воздух.
Под дверью кто-то повизгивал.
— Машка, — сказал сердито лоцман, — опять сюда пришла? Марш на место!
В дверь просунулась чёрная медвежья голова. Машка посмотрела на людей, шумно вздохнула, блеснула белой салфеточкой на груди и исчезла.
По железной палубе зацокали когти.
Лоцман посмотрел ей вслед.
Машка устроилась около машинного люка на коврике из верёвок. Она возилась, отворачивалась от брызг, летящих через борт, скулила.
— Через три часа к «Победе» подойдём! — сказал лоцман, возвращаясь в рубку. — Отлив сейчас. Полной воды там ждать будем!
К рыбачьему колхозу «Победа» подошли под вечер. Над синими сопками на западе уже зеленело небо. Заметив катер с баржей, на берег высыпали рыбаки. Двое из них прыгнули в лодку, оттолкнулись, пошли навстречу.
— Прохору Петровичу! — крикнул один рыбак. — Газетки свежие есть?
Прохор Петрович бросил в лодку пачку газет, перевязанную бечёвкой. Он стоял у борта, у его ног тёрлась Машка.
Лодка ударилась о катер. Машка встала на задние лапы и, положив морду на цепной поручень, посмотрела на рыбаков. Рыбак нагнулся и вытащил из-под скамейки серебристую скользкую горбушу.
Машка поймала рыбину на лету, уселась и, радостно урча, принялась её грызть.
— Избалуешь её! — сказал Прохор Петрович рыбаку в лодке. — Она и так это место от самого города ждёт.
Рыбак махнул рукой.
— Ладно. Ну, а тебе как, пишут? — крикнул он на прощание.
Лоцман не ответил.
— А ты всё равно пиши, пиши. Война, знаешь, как всё перевернула? Пока разберутся! — крикнул ещё раз рыбак, и лодка ушла.
Почта
Назад возвращались налегке, без баржи.
Весело стучал дизелёк. Жёлтые брызги летели на рубку, на машинный люк.
— Быстро мы её отвели! — сказал старшина. — Раз-раз — и назад. У сахалинского берега, говорят, опять буи сдвинуты!
— Ползут мели, ползут! — ответил лоцман.
Войдя в порт, катер стал у причала.
Прохор Петрович сошёл с катера, скрипучей дощатой лестницей побрёл из порта наверх в город. Над обрывом, четырьмя окнами выходя на реку, желтело новое, обшитое тёсом здание. Над крыльцом синяя с белыми буквами доска:
ПОЧТА
За спиной лоцмана мягко застучали доски. Прыгая со ступеньки на ступеньку, его догоняла Машка.
Прохор Петрович вошёл в почту.
Девушка в окошке «до востребования» кивнула ему, защёлкала письмами в ящике.
— Вам опять тоненькое, — огорчённо сказала она и протянула жёлтый листок с отпечатанным типографским текстом.
— Опять не нашли!… Снова запрашивать будете?
Прохор Петрович кивнул, отошёл к конторке, морщинистыми загрубевшими пальцами взял ручку, прямыми высокими буквами написал открытку.
Девушка мельком взглянула на неё, выше и правее слов «адресный стол» наклеила марку.
— Пошли, Машка, назад, на катер! — сказал Прохор Петрович.
Была война
Лоцман лежал на узкой катерной койке, укрытый ватником, и смотрел, как в круглом иллюминаторе вспыхивают синие и жёлтые солнечные зайчики.
За бортом, казалось совсем рядом, у локтя, бормотала, булькала вода. Койка чуть-чуть покачивалась.
Лоцман уснул.
Ему опять приснилась война. Дымные пароходы в таллинском порту. Жена с дочкой на палубе парохода. У дочки в руках была красная плетёная корзинка. Отдали швартовы, пароход развернулся и отошёл от причала. Сотни рук заметались в воздухе над чёрным пароходным бортом. Среди них мелькала — не угадать какая — рука жены и светилась поднятая над головами красная корзинка. Пароход уходил в Ленинград. Вдруг завыли сирены. Отчаянно затарахтели зенитки. С запада, прячась в облачных полосах, на город плыли вражеские самолёты.