Только откуда быть на дне пахарю?
В это время судно остановилось.
Все ушли, а мой приятель остался у телевизора. «Авось, — думает, — увижу этого земледельца».
И дождался.
Мелькнула на экране тень, медленно проплыла мимо камеры здоровенная туша. Круглая голова, затылок в складках, ласты к бокам прижаты, плоский хвост вверх-вниз колышется. Повернулась голова — усы, два клыка-бивня вниз торчат. Морж!
Опустился зверюга на дно и давай клыками ил ковырять. Гребков десять сделал — грядку вскопал. Назад плывёт — мордой в перепаханный ил тычет.
Э-э! Да это же он из борозды раковины выбирает! Жители их — моллюски — народ хитрый, от врагов всегда в ил закапываются.
Здорово придумали, а морж — не хуже. Плывёт, губами толстыми шевелит, раковину за раковиной раскусывает.
Чем не морской пахарь?
Осьминог на скале
Я часто видел на дне маленьких, как паучата, осьминожков, а вот настоящего, с копну сена, про каких рассказывают бывалые рыбаки, долго не встречал.
И наконец повезло.
Был вечер. Солнце пробилось через узенькую щель между облаками, облило море неярким светом, начало опускаться за горизонт.
Гасло небо. Гасло, голубело морское дно.
Я плавал с ластами и маской около восточной оконечности острова. Берег отвесной стеной опускался в воду и заканчивался внизу галечной осыпкой.
Сумеречная тень лежала на воде. Каменная стена была неразличима.
Я плыл прямо на неё.
Вокруг — темнота, густая и холодная. Только подо мной на глубине белым пятном — галька.
И вдруг из полумрака выплыло что-то серое. Выплыли и уставились прямо на меня два чёрных настороженных глаза.
Глаза были плоские, полуприкрытые белыми шторками век.
Я не сразу понял, что уже нахожусь у стены и что это смотрит на меня осьминог. Он сидел в расселине.
Я даже вздрогнул — таким большим показался он мне сначала.
Мы смотрели друг на друга.
Глаза привыкли к сумраку, и я стал лучше видеть его.
Осьминог был весь в мелких белых складках, словно обсыпанный чешуйками пепла. Тело его то раздувалось, то опадало. Он дышал.
Слабое течение несло меня мимо скалы. Я шевельнул руками, чтобы удержаться на месте. Осьминога это испугало. Щупальца его, распластанные по скале, пришли в движение. Они начали скользить и собираться все сразу, как по команде. Осьминог горбился, надувался. Белые кольца присосок двигались вместе со щупальцами, мерцали, гасли — животное подбирало их под себя.
Наконец осьминог перестал расти вверх, осел, расплылся, повернулся спиной вниз и легко выскользнул из расселины. Он плыл задом наперёд, выталкивая из себя воду, как пузырь, раздувая и сокращая тело.
Я оторопело подался назад. Раскинув щупальца в стороны, осьминог, как на парашюте, сел на дно, потом покатился вбок и, сойдя с белого галечного пятна, пропал из виду.
И тогда меня охватил страх. Непонятный, необъяснимый страх. Я заболтал ногами изо всех сил и бросился плыть к берегу. Скользя и спотыкаясь о камни, выбрался из воды, сел на горбатый холодный валун и стал соображать: что случилось?
А не случилось ничего — осьминоги ведь на людей не нападают.
Мало-помалу я успокоился и даже развеселился.
Теперь я знаю: осьминог по-своему красивое и ловкое животное. Он хороший пловец и подводный альпинист.
И ещё. Когда животное проплывало мимо меня, я увидел его глаза, окружённые морщинками. Они были печальные и спокойные.
Мудрые, стариковские глаза.
Пиратский остров
Как-то стоял наш пароход на якоре в море около Владивостока. А там много островов. Взял я шлюпку и ушёл на остров.
Приплыл, вылез. Посреди острова — скала. Высокая — голову задирать надо. Кольцом вокруг скалы галечный бережок. На бережке грудами какие-то скорлупки лежат.
Подошёл я, поднял одну, а это скелет морского ежа. Известковая скорлупка, белая, промытая дождём, иссушенная солнцем. Без игол, без кожи, без ничего. Похожая на маленький человеческий череп.
Весь берег усеян этими скорлупками. Как поле боя или как город после нашествия пиратов.
Уселся я на берегу и стал думать: а что, если этот остров и впрямь пиратский?
Сижу под скалой. Над островом — чайки.
Кружатся, кого-то высматривают. Должно быть, рыбу.
В море небольшая зыбь. Подойдёт вода к острову, затопит прибрежные камни и схлынет. Обнажится донная зелень, каменные бока валунов все в ракушках.