Маленькой, лёгкой «Доротее» мины были не особенно страшны.
«Ох, если этот наскочит!» — думал Минаев, поглядывая на огромный «Восток».
Вдоль борта плавучего госпиталя стеной стояли фигурки в белых халатах. Когда «Доротея» подходила поближе, над палубой поднимался целый лес рук. Раненые считали маленький корабль своим товарищем: ему тоже приходилось туго.
Когда корабли пришли в Таллин, «Восток» и «Доротея» стали рядом.
Капитаны встретились на причале.
— Не сердись, Минаич, — сказал капитан «Востока». — Про пробковую фабрику и мукомолов это я так — шутя. А вот машина у тебя тянет плохо. Дойдёшь ли?
— Дойду… Тебе тоже достаётся. Если будут самолёты, ты как?
— От бомб? Отверну.
— А мины?
На этот вопрос капитан «Востока» ничего не ответил. Действительно, если пароход начнёт тонуть, как спасти тысячу раненых, половина из которых не может ни ходить, ни плавать?
В глубокой задумчивости Минаев простился с ним.
А через час на «Доротее» закипела работа. Из трюмов тюками выбрасывали пробку, выгружали муку и фанеру. Вместо них грузили железные болванки, рельсы, колёса, сыпали ящиками гвозди. На палубу рядами укладывали якорные цепи.
Когда погрузка закончилась, Минаев собрал команду.
— Ночью «Доротея» пойдёт впереди «Востока», — медленно начал он. Сегодня, как никогда, у него болело сердце. — Если на пути попадётся мина, нам конец: слишком много на корабле железа. Но мина достанется нам, а не ему, — капитан ткнул пальцем в сторону плавучего госпиталя. — Кто хочет идти в рейс — два шага вперёд!
В строю стояло четырнадцать человек. Одиннадцать шагнули вперёд, трое остались на месте. Собрав вещи, они ушли.
Когда караван вышел в море, «Доротея» стала впереди «Востока» и, густо дымя трубой-макарониной, начала прокладывать ему путь.
Она шла, тяжело осев под грузом железа в воду. Чуткие магнитные стрелки, которые раньше не замечали её приближения, теперь уже издалека начинали покачиваться на тонких осях.
Но «Доротее» везло. Она то проходила в стороне, то между минами, и следом за нею уверенно двигался огромный «Восток».
Минаев не уходил с мостика. Никто из команды не спал.
Дважды гул отдалённых взрывов долетал до них. Погибли два парохода, но «Восток» уцелел.
Кончилась ночь.
Оранжевое солнце поднялось над горизонтом. По носу кораблей встал из воды синий берег. Это был Кронштадт. За ним уже дымили трубы Ленинграда.
— Вот и всё! — устало проговорил Минаев и прислонился к стене рубки, держась рукой за сердце.
Вдруг страшный удар потряс «Доротею». Мина пришлась как раз на пути судна. Чёрный столб воды взметнулся над его палубой. «Доротея» провалилась под воду. Громадный пузырь воздуха из её трюмов с шумом вырвался на поверхность.
Не спасся никто.
«Восток» прошёл прямо через пятно, которое расплывалось на месте взрыва.
Белые фигурки раненых стояли вдоль борта. Люди молчали.
Огромный корабль, не меняя хода, уносил их всё дальше и дальше от того места, где закончился последний рейс «Доротеи» и её старого капитана.
Остров на буксире
Город стоял на берегу залива. В заливе с утра до вечера работали землечерпалки, а между ними носились белые катера и ползали неторопливые чёрные баржи.
Герасим учился в первом классе, сидел на задней парте, смотрел в окно на залив, на корабли и рисовал в тетрадках странных хвостатых животных и ракеты с изогнутыми, как у чаек, крыльями.
— Дай-ка тетрадь, что ты там рисуешь? — сказала, подходя к нему, учительница Алевтина Прокофьевна. — Что это такое?
— Собака.
— А почему она стоит на хвосте?
— Чтобы дальше видеть.
— Какой ужас! А это что?
— Ракета для жителей Луны. Чтобы они могли летать к нам на землю.
— Но ведь на Луне нет никаких жителей! Вечно ты что-нибудь придумываешь. Надо поговорить с твоими родителями. Мама где?
— В зоопарке. В клетке.
— То есть как в клетке? А папа?
— Папа в Америке.
Класс дружно захохотал, а учительница развела руками. Ну и ну!
Папа Герасима не был в Америке. Он был в нескольких шагах от неё: он стоял на мостике океанского буксира и смотрел, как дрожит туго натянутый стальной канат. Рядом шёл второй буксир. Они тащили на канатах док. Третий буксир шёл сзади.
Док — это железная коробка, большая, как остров, высокая, пустая, с плоским дном и двумя полыми стенками. В нём ремонтируют корабли. Чтобы завести внутрь дока корабль, док притапливают — внутрь коробчатых стен напускают воду. Корабль стоит в доке, а десятки рабочих лазят под его днищем, скоблят, чистят, ремонтируют.