Севда ходила по дому как тень. Не слышно было больше ни звонкого смеха ее, ни чудесных песен. День ото дня ее блузки и платья становились ей свободней и шире. Лицо ее осунулось и поблекло, резко обрисовались скулы.
— Вот, — говорила ей мать, — дал господь людям богатство, всем наградил, но пришла эта болезнь, и нет счастья в доме.
Казылбашиха часто забегала к Юрталановым, разговаривала со сватьей, присаживалась у постели Стойко.
— Что доктор говорит, сынок, все лежать велит? — спрашивала она озабоченно.
— Нет. Можно немного и ходить.
— Походи, походи. Небось, хочется размяться?
— Да… надоело лежать.
Юрталан подолгу сидел, задумавшись, в кухне. Теперь он не шептал себе под нос, не слюнявил огрызок карандаша, не исписывал цифрами сигаретной коробки. Он сидел повесив голову, с застывшим взглядом и думал. Отчуждение луга, болезнь Стойко, проделки Алекси — все шло подряд, одно за другим. Не было ли это наказанием божьим? Не нагрянут ли на него новые беды?.. Вот, скажем, болезнь Стойко. Что это за болезнь — лежать, не двигаясь, отдельно есть? Сплошная мука, а не болезнь! Вроде бы и здоровый, ничего у него не болит, а дела от него ни на грош. «Божья кара! — решил испуганный Юрталан. — Хоть бы на этом кончилось!»
— Что с тобой, Тошо? — робко спросила его как-то жена.
Она ждала, что муж разгневается, но он лишь посмотрел на нее кротко и смиренно.
— Знаешь что? — решился он вдруг поделиться своими терзаниями. — Большой грех лежит на моей душе, а я только раз принес дар пресвятой богородице… Господь мне знаки шлет. Одного раза мало…
Она растерянно посмотрела на него.
— Какие знаки, Тошо?
— Какие? Взять, к примеру, болезнь Стойко!..
— И что же ты думаешь делать?
— Думаю принести дар святому Георгию. Купить ему вола, что ли?
— Что ж, купи. И сразу в дар и определи, — поддержала она мужа.
— Да, тянуть тут нечего. Завтра же куплю…
Юрталан успокоился — ему казалось, что он открыл наконец источник бед, которые обрушились на него в последнее время. Ночью он спал лучше, утром заглянул к Стойко, ласково похлопал его по плечу и вышел. «Молодого вола, — обдумывал он, — хороший будет дар, чтоб помнили меня и знали».
22
Юрталана вызвали в общину. Севда сказала, что приходил рассыльный и велел явиться поскорее: приехал околийский начальник…
— Кто? — осипшим голосом спросил Юрталан. — Околийский начальник? Начальник? Ты не путаешь?..
— Так он сказал: околийский начальник.
Старик сжал губы и едва заметно покачал головой. Юрталаниха посмотрела на мужа, но не заметила его испуга.
— Иди, иди! — настойчиво повторяла она. — Может, какое дело.
Юрталан глянул на жену исподлобья и, обернувшись к снохе, спросил:
— Сейчас же велел идти?
— Сейчас.
Он выпрямился, едва держась на ногах, но никто не обратил внимания на то, как он напуган.
— Может, сперва пообедаем? — спросила жена.
— Вы ешьте, я, может, задержусь, — бросил Юрталан и вышел.
Он шел быстро, шел против своей воли, нервы его были натянуты, в голове мелькали самые мрачные догадки. Если бы его вызывал староста, или сборщик налогов, или кто угодно другой, он пошел бы, не моргнув глазом. Но раз приехал сам околийский и прислал за ним нарочного, — тут дело нечисто… Если бы, скажем, он не пошел, что бы тогда было? Нет, мол, его, отправился в город, не смогли известить… Нет, Юрталан не мог вытерпеть такой страшной неизвестности. Он пойдет, а там будь что будет. Часом раньше, часом позже — все равно. «Скорей бы все кончилось», — думал он.
В общине царило оживление. Писаря были в приподнятом настроении, суетился сборщик налогов с фиолетовой ручкой за ухом, стражники, рассыльные, полевые и лесные сторожа, напыжившиеся и важные, были одеты по всей форме. Проходя, Юрталан поздоровался со всеми, но того, как он бледен и испуган, и здесь никто не заметил. «Может, они уже все знают?» — с ужасом спрашивал он себя. Не издеваются ли они над ним, не смотрят ли ему вслед со злорадством и презрением?..
С бьющимся сердцем Юрталан стал подниматься по внутренней лестнице. Входя в знакомый тесный коридор, который вел в кабинет старосты, он повернулся и совершенно случайно увидел через боковое оконце двух жандармов. Они разговаривали, держа за поводья трех коней. Юрталан вздрогнул, дыхание у него перехватило, лоб покрылся мелкими капельками пота. У дверей старосты чинно стоял рассыльный.
— Здесь он? — тихо и покорно спросил Юрталан.