— Ты его свези в больницу, слышишь? Иначе… — околийский начальник не договорил, но Юрталан понял.
На следующий же день он позвал врача. Врач был новый, только что принял участок, еще не познакомился как следует с людьми, и стал кричать, что народ губят тяжелые материальные условия и дорогое лечение.
— Ну, как? — спросил Юрталан, следивший за каждым его движением. — Надо его в больницу отправлять?
— Если у вас есть средства, отправьте, там за ним будут ухаживать гораздо лучше, — сказал врач и тут же прибавил: — Но только не в государственную больницу, государственные больницы — это морги. Врачи там работают, чтоб получать жалованье и ловить пациентов для своих частных кабинетов.
Юрталан решил отвезти Стойко в пловдивскую католическую больницу, но все откладывал. «Вот пройдут выборы, тогда…» — думал он про себя. К выборам он отнесся сначала безразлично. Но мало-помалу начал увлекаться — место советника в новой общинной управе стало его соблазнять. Как знать, может, от этого и будет какой-нибудь прок. А если даже и не будет бог знает каких благ, все-таки — власть, будет он вертеться около старосты, они будут вместе принимать решения, может, в землицу какую будут продавать, а тогда он сможет урвать себе участочек получше и подешевле. Юрталан заходил под вечер в корчмы и кофейни, говорил там о нуждах общины и о государственной политике, но говорил теперь, уже обращаясь к целым группам, как на собрании. Прошло то время, когда он бегал как ошалелый из дома в дом, с улицы на улицу и толковал с каждым в отдельности, убеждал, просил. Для новых выборов село было разбито на районы, и каждый район выбирал своего советника. В своем районе Юрталан был чуть ли не единственным кандидатом. Пять голосов получит — и с пятью попадет в общину.
Предвыборной деятельности его мешало лишь то, что дома опять все свалилось на его голову. За батраками присмотреть, уголь подвезти, дрова купить — обо всем должен был заботиться он сам…
Однажды, когда он чинил старую соху, топор сорвался и рассек ему руку. Зажав рану и ничего не сказав дома, он побежал в амбулаторию. Врач сделал ему перевязку.
— Ну как, получаешь весточки от Стойко из больницы? — спросил он, когда Тодор уже уходил.
— Да ведь… — запнулся Юрталан. — Он пока…
— Ты еще не отправил его?
— С делами замотался, ну и…
— Вот что, дядя Тодор! — остановил его врач. — Положение Стойко очень серьезное, необходимо принять меры. Здесь нет тех условий для лечения, какие он получит в больнице. Мой совет — отправь его, не теряя времени, пока не поздно…
Через два дня Юрталан отвез Стойко в Пловдив и поместил в больницу.
— Четыре-пять тысяч буду платить за него каждый месяц! — хвастался Юрталан в кооперации. — Ну, да не зря берут такие деньги. Не больница, скажу я вам, а дворец. Лучшие доктора там работают и чистота, порядок, — прямо голова кружится. Да и Алекси в Пловдиве станет навещать его.
Юрталан, обычно неразговорчивый, теперь везде распространялся о дорогой больнице, в которую поместил своего сына. Несколько раз рассказывал о больнице и дома. Севда слушала, не сводя с него глаз, и на сердце у нее немного полегчало. Она как-то ездила в Пловдив и знала, где находится эта больница, — новое большое здание было видно из вагона, когда подъезжаешь к вокзалу; но теперь оно выросло в ее воображении в нечто сказочно-волшебное, где все будто с неба падает, а за больными ходят не обычные лекари, а какие-то чародеи, дарующие им здоровье и жизнь… «Пять тысяч левов в месяц! — радовалась она. — Раз лечение такое дорогое, он поправится, не может не поправиться!» И плохое забудется, как всегда забывается, когда человек здоров и невредим…
Так же думал и Юрталан. Когда такие деньги уплачены, человека хоть в луже оставь, все равно должен поправиться.
Теперь Стойко выздоровеет, это ясно. Неизвестно только, как долго он там пролежит и сколько денег уйдет на его лечение. Вот что беспокоило Юрталана…
Но прошло много дней, а от Алекси вестей не было. Не давал о себе знать и Стойко. «Молчат — значит, к лучшему!» — успокаивал себя Юрталан. Близились выборы, и он увлекался ими все больше и больше. Бюллетени уже отпечатаны — чистенькие, новенькие, и на них только его имя. Совсем не похоже на старые бюллетени — целые поминальники. И буквы другие — крупные, красивые и более замысловатые. Он разносил эти маленькие белые листочки избирателям своего района, любезно и торжественно с ними здоровался, мельком замечал что-нибудь о погоде, о работе и уходил. Вечером, когда корчмы и кофейни наполнялись народом, Юрталан обходил их, отыскивал своих избирателей и вручал им по одному, по два бюллетеня. В том же районе выдвинул для вида свою кандидатуру один из приятелей Юрталана, но тот даже не отпечатал бюллетеней.