— Он скачет к своей возлюбленной, он похитит ее. Увезет с собой. Я знаю, он увезет ее.
Матильда похолодела от ужаса. «Это смерть», — подумала она.
Глубокой ночью Матильда проснулась и взглянула в окно, — она лежала в своей кровати напротив Розы. Девочка тихо прошлась по комнате, все еще озаренной светом луны, и опустилась на колени перед постелью подруги — ее голова теперь касалась головы спящей Розы. Но на этот раз она ничего не увидела, кроме серых клочковатых облаков.
Охваченная грустью и нежностью, Матильда смотрела на больную подругу. Рука Розы лежала на плече, покрытая прядями темных волос, и сейчас эта рука с тонкими пальцами походила на поникший белый цветок.
«Если она выздоровеет, я подарю ей свою красную книгу», — подумала Матильда. То был обет.
— Но сказки — это так мало, так мало, — с ужасом прошептала она, ложась в постель и чувствуя, как сжимается сердце. Сказки были ее единственным достоянием.
«Господи, — молила она. — Я готова всю жизнь каждый день стоять на коленях на острых камнях, только дай Розе выздороветь».
Но Бог не внял ее мольбам. Рано утром Матильда в испуге встрепенулась — ее разбудил странный булькающий звук. При каждом вздохе изо рта Розы лилась кровь. Глаза ее были неестественно широко раскрыты, она задыхалась.
— Папа! Папа! — пронзительно закричала Матильда. Она бросилась к кровати больной; приподняла Розу, которая, казалось, вот-вот задохнется, и поднесла ей ко рту полотенце. Широкая струя крови хлынула на смятое полотенце, мгновенно превратив его в красный комок. Но Розе стало легче дышать. Ее глаза закрылись, голова бессильно упала на плечо Матильды, А кровь не переставая текла. В комнату вбежал учитель.
— Мама! — крикнул он жене, которая вне себя от ужаса уже стояла в дверях. — Доктора! — Он опустился на колени и взял руку дочери. Осторожно стер он кровь с губ и подбородка Розы. Казалось, девочка спит, — таким спокойным было ее лицо, маленькое и уже отрешенное от жизни. Но девочка дышала.
И хоть Роза была при смерти и мать совсем потеряла голову, она не забыла сунуть Матильде кусок хлеба в дорогу.
Астра, увидев из окна Матильду, подняла в знак приветствия руки и через несколько секунд уже повисла на шее подружки. К каблукам крепких высоких ботинок Астры были прибиты подковки; она до сих пор еще носилась как угорелая, выбивая искры из мостовой. Но она очень выросла, стала шире в плечах, пополнела. Грудь поднимала корсаж ее платья. Вот как изменилась Астра.
Случалось, дочка нотариуса задумчиво останавливалась, но потом, словно не желая долго прислушиваться к тому, что происходит с ней, опять высоко вскидывала голову и бросалась в очередную авантюру, — например, выбегая из дома, перемахивала сразу через четыре ступеньки.
— Ты выпустила платье? — Астра многозначительно улыбнулась, будто поймала Матильду на месте преступления, и с досадой воззрилась на свою юбчонку, из которой уже давно выросла.
В один прекрасный день, предварительно обсудив все с матерью, Матильда, со свойственной ей решительностью и энергией, принялась за работу и вдруг появилась в длинной юбке.
— Что ты с собой сделала? — Только тут Астра поняла, что изменило внешность Матильды. — Послушай, я тоже так причешусь. — И она, не мешкая ни секунды, свернула на затылке льняные косы. Матильда вытащила две шпильки из своей прически и воткнула их в тяжелый пучок подруги.
Превращение Астры из девочки во взрослую барышню произошло напротив бакалейной лавки. В витрине стоял раскрашенный гипсовый карлик, уже изрядно облупившийся, — он предлагал вниманию покупателей блюдечко с кофейными зернами.
Дочка нотариуса повернулась вокруг собственной оси и спросила:
— Ну как? Теперь я выгляжу старше? Намного? Правда?
Прежде чем с улыбкой кивнуть Астре, Матильда судорожно всхлипнула: она вспомнила о Розе.
…Астра выбежала из лавки, зажав в зубах длинный ядовито-красный леденец. Не касаясь леденца рукой, она ловко переправила его из одного угла рта в другой и затараторила:
— Вчера он опять дернул меня за косу. Но с этим теперь покончено. Я скажу ему: «Мой милый Бэт, целоваться — пожалуйста, но таскать за косы — это ты брось. Я тебе не девчонка. В конце концов я уже не маленькая». — Она показала рукой на грудь. — Растет не по дням, а по часам. Я проверяю каждое утро. А он дергает меня за волосы. Вчера на меня уставился наш деревенский — Мартин; у него был такой вид, словно он собрался на мне жениться. Тут же, не сходя с места… «А ну, проваливай, верзила», — подумала я.