Владелицы бакалеи — богатые пожилые сестры — не грешили против истины, утверждая, будто они торгуют не ради денег, а только чтобы не скучать без дела. Из-за этого они, мол, и лавку приобрели.
Сестры стали на пороге, заметив, что Матильда надела длинную юбку. Молча они размышляли о значении этого события.
Астра делала громадные шаги, и виной тому были не только ее грубые ботинки — жизнь перехлестывала в ней через край.
— Теперь все иначе, мы уже не дети. Скоро все начнется. На день рождения (мне исполнится пятнадцать, подумай только), на день рождения я просила подарить мне шляпку. Настоящую шляпку, не какое-нибудь воронье гнездо. — Она вильнула бедрами. — Теперь все пойдет по-другому. Скоро уже начнется. — Ее глаза сверкали.
С первой минуты встречи Матильда хотела сказать подруге, что Роза умирает. (Долго сдерживаемые рыдания вдруг прорвались. Матильда громко заплакала и, всхлипывая, все убыстряла шаг; на бегу она рассказывала Астре о Розе.
Но дочка нотариуса не могла представить себе, что Роза, с которой она играла, «ссорилась и мирилась, с тех пор как помнит себя, вдруг умрет; она бежала за Матильдой, сердито крича:
— Ты просто дуреха, она непременно выздоровеет. Ей надо побольше лопать, вот и все! Пусть ест побольше яиц! Яйца с ветчиной! У нас в дымоходе три окорока. Я буду каждый день носить ей ветчину. Вот увидишь, она быстро поправится. Мой отец говорит: «Человек из еды живет». Но Роза ничего не признавала, кроме всяких разносолов, подавай ей мятных конфет. По мне, так уж лучше не быть графиней.
Слабоумная Юлия, обнаженная до пояса, с распущенными черными волосами прошла мимо девушек, закинув назад голову и выпятив тяжелые белые груди.
Подруги поглядели ей вслед, сами не понимая, почему они так смутились. Несколько дней назад отец Юлии — бедный крестьянин — нашел ее в лесу; девушка вылезла из кустов и на четвереньках поползла по маленькой лужайке.
Астра шепотом слово в слово повторила то, что говорили в деревне:
— Юлии нельзя выходить замуж. Ее безумие может передаться детям. Но муж ей все-таки нужен.
Матильда, слышавшая, что отец сажает Юлию на цепь, как собаку, потупилась, все ее тело пронизал ужас.
Девочки двинулись дальше, но они уже не держались за руки, не обращали внимания на прекрасное солнечное утро и избегали смотреть друг другу в глаза. Они смутно понимали, что заставляло Юлию обнажать грудь.
— Пока… — бросила дочка нотариуса, и Матильда так же коротко попрощалась с ней. Девочки всегда расставались без долгих слов, и каждая шла своей дорогой. Но на этот раз они снова обернулись и, поколебавшись секунду, пошли навстречу друг другу. Улыбнувшись, они глубоко вздохнули, опять улыбнулись и поцеловались. В этот день подруги стали еще немного старше, познав что-то новое. А потом дочка нотариуса умчалась прочь по дымящемуся лугу.
На опушке леса Матильда присела на большой камень под могучей елью. В смятении она не замечала даже подснежников, которые пробивались сквозь ноздреватый снег и росли на черной земле, еще покрытой кое-где твердыми снежными корочками. Подснежники тихо качались, словно хотели уклониться от редких хлопьев снега, падавших на землю. Но когда снежинка опускалась на цветок, он, отягощенный этим грузом, уже больше не шевелился, — так слаб был ветер.
Но вот густо повалил снег и, как по волшебству, безмолвно стер и долину, и замершую на опушке девочку.
При первом порыве ветра, когда снежная пыль завилась спиралью, а с высокой ели посыпались целые охапки снега, Матильда встала. Потом ветер налетел снова и больно ударил девочку; он снес ее с камня и бросил в свистящий белый водоворот. Глаза запорошило снегом. Но Матильда знала дорогу. Она повернулась лицом к вихрю, завывавшему на разные голоса, навстречу белой пелене, летевшей параллельно земле, и отскочила в сторону, когда пелена вдруг встала отвесно за ее спиной. Девочка нагнулась было, чтобы поднять упавший хлеб, но ее закружило волчком и отнесло куда-то вбок. Ноги глубоко провалились в снег, и Матильда поняла, что потеряла дорогу и не знает, куда ей идти. Однако ураган, бушевавший с неистовой силой, неумолимо гнал ее вперед. Глаза болели. Матильда закрыла их руками и, шатаясь, побрела дальше. Ветер со свистом просверлил в белом крутящемся водовороте белую воронку и, ринувшись вверх, ударил Матильду по затылку.
Закрыв глаза, она вдруг снова увидела перед собой гигантского белого коня, летевшего во весь опор, и, объятая смертельным страхом, различила хохот всадника в торжествующем завывании вьюги.